Геня, Петра и Лолита (СИ)

- Когда ты так начинаешь, то всегда затеваешь что-нибудь опасное. И сейчас скажешь, что мне ехать нельзя. А может, мне не нужна такая забота о моем здоровье? Может, мне спокойнее будет рядом с тобой? Я спокойна, только когда тебя вижу, неужели ты этого не понимаешь?

- Все сказала? А теперь послушай меня. Ничего опасного я не затеваю. Мне на один денечек надо слетать в Россию. Забрать оставшиеся там в закладке бриллианты и все. Мы с Петрой тут же вернемся назад. Через день.

- Ах, значит, Петра тебе там нужна, а я уже ни на что не гожусь.

- Ты у нас девушка еще хоть куда, хоть на подиум!

- Скажи еще, хоть на панель! Что за пошлые комплименты? Как ты смеешь меня сравнивать с этими синюшными полудохлыми подиумными курами?

- Хорошо, хорошо. Ты тоже поедешь. Успокойся.

Если бы Петрович знал, на сколько недель растянется этот его "один денечек", он бы так легко не согласился.

Решили лететь по турпутевке по Золотому Кольцу. Раз ехала Татьяна, решили не ограничиваться одним днем, а отрываться по полной программе. Золотая осень, золотое кольцо, евро из банкомата, бриллианты из закладки. Намечался блистательный круиз.

Глава 18. Министерские шестерки и одна десятка

Министр после возвращения из Парижа рвал и метал. Прямо из его рук уплывали миллиарды. То, что не швейцарских счетах действительно такие суммы, подтверждали поднятые дела курьеров и их допросы в министерском "доме отдыха".

Так называли два пристроенных к его бане на даче бетонных огромных барака. В одном было двадцать камер, в которых из мебели были только узкие решетки из неструганых брусьев, которые были прибиты углом вверх. Чтобы особо не залеживались заключенные. Из обогрева - одна ржавая труба на высоте полутора метров. Чтобы добавить комфорта - перед сном в каждую камеру на пол выливали по два ведра грязной воды. Грязной, чтобы зеки, не дай бог, не превысили дневную норму воды - один неполный стакан. Насколько неполный - решал охранник.

В другом помещении, окрашенном в ярко-белый цвет, была сама допросная. Людей туда министр подбирал сам. Главным там был Ленька-Упырь, питерский следователь-маньяк, замучивший на допросах до смерти более двухсот человек. И это только те, кого он смог вспомнить. В дело включили только двоих. Зачем лишний шум в прессе? И так даже днем народ от ментов шарахается.

Чтобы не напрягать службу собственной безопасности, министр все следственные мероприятия перенес на свою дачу. Так и ближе, да и спокойнее всем.

Помощником у Упыря был Мозгоед. Имени он не имел, также, как и образования. Но роста был баскетбольного, внешне походил на борца сумо, только без повязки. Из одежды признавал только брезентовый фартук. Чтобы брызги от поджариваемых мозгов не жалили голую грудь. Это первое, что Мозгоед вырезал у отданных ему "отработанных объектов". Нет, он не брезговал и филейной частью. Очень любил холодец из голени. А вареные пальцы называл сосисками. Дачным собакам доставались только обглоданные кости да трахея. Кишки и желудок с удовольствием жрали свиньи. Получалось очень хорошо налаженное безотходное производство.

Обоих министр знал еще по прежней службе в МВД. Не пропадать же таким талантам в лагере! Там ведь их запросто могли обидеть. Натуры-то тонкие, привыкшие к душевной работе с людьми. Вот он их и пристроил к себе на дачу. Правда, сам с ними не общался. Для этого привлекал Б10. Это был следак старого поколения, еще с чекистской закалкой. Всегда ходил с огромным маузером на бедре. Дело свое знал твердо. Делать все, что скажет начальство и ничего не спрашивать.

Втроем они за месяц переработали более двадцати курьеров. Нет, Ленька-Упырь никого не бил, слоников из них не делал, и копчики об бетон не обламывал. Они с заключенным тихо сидели за большим деревянным столом. Мирно беседовали.

Потом приходил Мозгоед, бросал на стол предыдущего курьера, еще тепленького и начинал разделывать. Кровь веером летела во все стороны и очень эффектно смотрелась на белоснежных стенах. Когда Мозгоед ставил на стол две тарелки с хорошо прожаренными кусками, курьер исправно опустошал под стол остатки утренней тюремной бурды и просил побольше бумаги для чистосердечного признания. Но только в камере.

Мозгоед всегда удивлялся, когда отказывались от его сказочных блюд, поджаренных на отборных шкварках спинного сала. Доедал с удовольствием вместе с чавкающим Упырем.

В камерах оставался только один необработанный курьер, и сегодня у министерских подмастерьев было грустное настроение.

Глава 19. Не оправдавшие и оправдавшие

По понедельникам министр подписывал приказы об увольнении. У него на всех была одна формулировка: "Как не оправдавший доверия правительства и народа". Раньше, в МВД, он всех увольнял с похожей формулировкой: "Как не оправдавший доверия партии и правительства". Партии уже не было, что существенно сказалось на повышении его семейного бюджета. И в формулировке теперь существенно удалось поднять свою роль. Правительство теперь стояло на первом месте! А ведь правительство - это он!