Гениальная власть! Словарь абстракций Кремля

В прошлом любая экстремальная задача решалась силами команды, собранной ad hoc, и последняя из таких команд, наша, десять лет правит Россией. Ее пароль — волевой форсаж невозможного — различим в речах таких разных людей, как Владислав Сурков, Анатолий Чубайс и Владимир Путин («нам все говорили — невозможно, провалитесь! — а мы взяли и сделали!» ©). Естественно думать, что и в будущем любая задача разрешима так же — ведь гении остаются в Кремле, раз большинство безвольно.

Медведев хотел создания правовых институтов, где воины креатива © смогут осесть в государстве. Но яд уникальности отравляет командный мозг. Наступила интоксикация — избранник случая взглянул в зеркало и увидел там гения. Здесь и проблема глобального будущего демократии.

Проблема создания стратегического центра воли, способного проводить курс среди пассивного большинства при катастрофичных условиях (а иных условий демократия здесь и не знала).

Опыт русской «демократии катастроф» будет важен для неопределенного мира, даже если закончится катастрофой и его большинство рассеется.

Вертикаль власти

Страна создала необычную линию защиты от управления собственными делами — производную, именуемую вертикаль власти. Термин появился как временный лозунг в ответ на жалобы на хаос во власти.

Теперь вертикаль власти рассматривают как институт управления, принимают всерьез, адресуя ей жалобы или проклятья. Под именем вертикали действует оригинальная и надежная система скупки-кредитования управляющих групп для работы по федеральным заданиям.

Что не удалось ни Ельцину в 1990-х, ни Горбачеву в 1980-х — местные управленцы ушли из-под контроля центра в последние годы СССР, — в нулевых удалось нам. Мы их дисциплинировали — за счет чего?

Центр кредитует местных УПРАВЛЕНЦЕВ

Наша команда с 2000 года овладевала страной с легкостью, не меняя прежнего менеджмента. Суверенитет восстанавливали, отказываясь управлять. Вербовка регионалов федеральным центром шла на четких условиях: играете по своим правилам, но в московский футбол. Повестка устанавливается центром, но тот не вмешивается в местные технологии власти. Директивы сверху — «этого не избирать, а того избрать», «такой-то процент для такой-то партии» — проводите средствами, какие есть на местах.

Работая по заданиям центра и выполняя поставленные задачи, регионалы подтверждают компетентность, сохраняют должности, которые занимают, и с ними — право обогащаться (право строго привязанок месту власти), их местным недругам запрещается враждебная активность — конкурировать можно лишь непублично и с ведома центра.

Центр скупает менеджмент, позволяя тому позаботиться о цене покупки, — а боссы переустраивают местную власть в режимы управления собственностью. Повышая капитализацию последней, владелец вынужденно развивает свой регион. Вертикаль власти работает как сильно деформированный институтразвития.

Приоритеты заданы федеральным центром. Обогащаться местный босс должен так, чтобы недовольство им не превысило лимит, — местная экономика обязана быть социальной и неконфликтной. Выполняя обязательства по социальным нормативам и показателям, можно расхищать бюджет и трансферты, но умеренно нескандальным образом. (Этим условиям лучше всего отвечает схема «откатов», что объясняет взрыв ее популярности.)

Вертикаль власти ориентирует губернатора на устойчивое развитие, а не на депрессию и произвол! Экономический рост — в стабильной кадровой оболочке и гарантированный социальный минимум населению. Так создалась видимость суверенного контроля над гигантской страной, фактически не управляемой и не самоуправляемой. Есть ли этот суверенитет в действительности? Да — раз его покупают на мировом рынке.

МИРОВЫЕ финансы власти

На мировой рынок выходит капитализируемый суверенитет России — «коллективный Путин» как мировой бренд. Только такой знают Россию участники рынка — как торговца нефтью, газом и сырьевыми ресурсами. Присутствие частных российских игроков — факультативное, заметное лишь на кредитных рынках; кредиты даются «под Путина».

Национальный доход страны размещается на западных рынках. То, что из него украли, уходит туда же через офшоры. Суверенные финансы управляются мировыми финансовыми институтами, адекватности которых мы, естественно, доверяем больше, чем коррумпированным домашним лоббистам.