Гениальность и вырождение

Одностороннее умственное развитие вырождающихся, блестящие способности в одних областях в ущерб развитию других психических способностей большей частью называется «гениальностью»; и эта путаница понятий, это смешивание могучих умов, творчество которых основано на общем утончении психической организации, с теми индивидуумами, существенное отличие которых составляют непостоянство и духовная дисгармония и у которых частичное умственное переразвитие является следствием расстройств развития, не мало способствовали тому, что между гениальностью и помешательством устанавливалось действительное родство, что высокое умственное развитие великих людей, всегда вершивших судьбы людей, рассматривалось как следствие болезненного процесса.

Как нам известно, между непостоянством, нарушением психического равновесия и так называемым нормальным средним человеком существует лишь постепенный переход, и мы и здесь не могли бы провести резкой границы между умственным здоровьем и умственной болезнью. Таким же образом существуют и постепенные переходы между умственно даровитыми, гениальными людьми и теми частично развитыми выродками. Но если бы мы на этом основании пожелали установить родство между последними, то мы по той же причине должны были бы допустить таковое же между «нормальным средним человеком» и обыкновенным вырождающимся. С тою же логикой можно было бы доказать духовное родство между благонравным филистером и нравственно помешаным или слабоумным выродком.

Если великих людей, отличившихся в различных областях умственной деятельности, называют гениями, то тех выродившихся с частичным выдающимся развитием можно было бы назвать лжегениями. Для того, чтобы произвести нечто действительно великое, недостаточно частичного умственного развития; нужны правильное сочетание и равновесие всех душевных способностей, чтобы пройти тернистый путь, ведущий к бессмертию. Качества, свойственные истинно великим людям, а именно: способность всецело сосредотачивать внимание на одном предмете, несокрушимые энергия и терпение, самоотверженное, до самозабвения доходящее влечение к творчеству – все эти качества обыкновенно вовсе не наблюдаются или же недостаточно развиты у вырождающихся.

Если мы дадим себе труд поближе познакомиться с жизнью этих частично одарённых вырождающихся, этих лжегениев, то мы найдём, что некоторые типичные черты характера у них почти никогда не отсутствуют.

Уже в ранней молодости они обнаруживают тщеславие, самодовольство, надменность и глупое бахвальство, которые их не покидают в течение всей жизни. Ещё на школьной скамье они усваивают себе манеру презрительно отзываться о величайших мастерах в искусстве или в науке, смотря по их собственному частичному таланту. Рафаэль и Тициан были по их мнению простыми малярами. Они иронизируют над Шиллером, который–де давно заслужил, чтобы его предали забвению. Гёте «устарел», а его сочинения «через меру расхвалили». Подобные отзывы они, как я сказал, делают ещё будучи детьми. В школе они ничему не учатся отчасти потому, что неспособны и ленивы отчасти потому, что слишком убеждены в своей гениальности и считают учение излишним. Они того мнения, что много знания повредит их оригинальности, их гениальности и что их высокие внутренние качества не нуждаются во внешней отделке.

При первой представившейся возможности они покидают школу, но не для того, чтобы изучить какую–нибудь профессию или чтобы как следует подготовится к серьёзной деятельности, а чтобы вступить в жизнь уже в качестве готовых поэтов, писателей, живописцев или музыкантов. С присущей им самоуверенностью они бросаются на самые трудные дела. Они пишут драмы, повести, романы, рисуют и компонируют, считают себя непогрешимыми критиками и судят и пишут о вещах, находящихся вне их духовного горизонта.

Довольно часто их произведения носят отпечаток глупого и смешного. Взамен славы и похвалы, на которые они рассчитывали, на их долю достаются лишь презрение и насмешка. Но это нисколько не в состоянии поколебать их веры в своё значение, в свою гениальность; напротив, они начинают жаловаться, что их не поняли или что их из зависти не хотят понять.

Действительно великий человек, значительно опередивший своё время, также искренно огорчается, если останется непонятым, но это не мешает ему твёрдо и неуклонно добиваться своей цели; вырождающийся же, не встречая успеха, вскоре теряет мужество, удаляется от общества, считает себя «непризнанным гением», видит в каждом человеке своего врага и впоследствии нередко обнаруживает признаки бреда величия и преследования.

Другие вырождающиеся, отчасти благодаря своему дарованию, отчасти благодаря неразумию и непониманию окружающих, имеют больше успеха. Их так называемая «гениальная оригинальность», которую, конечно, часто скорее следовало бы назвать оригинальной глупостью, может сбить с толку публику, которая видит тогда в эксцентричных выходках этих индивидуумов новое «направление», начало новой эпохи в искусстве.