Гениальные Штаты

— Не выйдет, — засмеялась я, — это принц Луи, а это принцесса Тереза. А если они королю пожалуются?

После того, как я это произнесла, Стервози решительно поменял свое мнение. Он сказал, что мы очень хорошие детки, что у нас веселые добрые игры, погладил нас по головке и, отвесив поклон, удалился на своем ослике, которого принц успел угостить морковкой.

— Какая интересная история! — воскликнула Габи. — А чем эти Штаты закончились?

— Во дворце Тюильри, были повыломаны все двери! — ответила Светлана. — И повыбиты все стекла!

— Ага, — усмехнулся Макс, — это все потому, что умник Макумба, выходя из зала заседания, заорал: «Кто последний, тот лох!»

— Понятно, а что дальше то было?

Светик продолжает:

Когда я вернулась во дворец, заседание уже закончилось. У входа я столкнулось с Максом, который повел себя как–то странно: он взял меня под руку и принялся шептать на ухо:

— Светик, милочка, мне нужна твоя помощь. Я хочу заставить поревновать одну особу, которую ты хорошо знаешь. Я прошу тебя, помоги мне! Мадлен должна поверить, что у нас с тобой роман.

— Я, конечно, готова тебе помочь, — ответила я, краснея, — но боюсь, что не выйдет, и еще она меня может выгнать.

— Не бойся, я все улажу! Ну, Светик, детка, прошу тебя!

— Ладно, — согласилась я, — значит, ты мой парень. Куда пойдем сегодня вечером? — спросила я так громко, чтобы проходящая мимо Мадлен услышала эти слова.

— Куда ты хочешь, дорогая? — спросил Макс.

— Сегодня на телевиденье вечеринка, может, сходим туда? — пролепетала я, чувствуя, как в горле застревает комок от взгляда Мадлен.

Мне еще никогда не приходилось видеть такого взгляда. В серых глазах горел какой–то огонь, в нем светилась ревность. Я перепугалась.

— Так, значит, тут у вас служебный роман? — спросила она, подойдя к нам.

В этот момент я готова была провалиться сквозь землю и провалилась бы, если бы рука Макса не держала бы меня так крепко.

— Да, — спокойно ответил Макс, — вы имеете что–то против?

— Я боюсь, что это отразится на вашей работе. Вы оба и так работаете отвратительно. А всякие шашни вообще делают сотрудников никуда не годными.

— Мы в любой момент можем уволиться, — ответил Макс.

Тут я побледнела и чуть не упала, но каким–то чудом мне удалось совладать с собой.

Мадлен усмехнулась, резко повернулась на каблуках и, не оглядываясь, почти бегом направилась к машине.

— Зря мы это затеяли, — вздохнула я.

— Светик, — удивился Макс, — где же твой оптимизм?

— Он при мне, только я очень боюсь, что Мадлен рассердится.

Макс улыбнулся и обнял меня.

— Все будет хорошо, — ответил он, — а теперь извини и не пугайся, я тебя поцелую.

Я краем глаза заметила, что на нас из машины пристально смотрит Мадлен. Это зрелище явно не доставляло ей удовольствия: она резко развернулась и вихрем пронеслась мимо нас, чуть не задев «Мерседес» Макса. Как мне потом стало известно, я даже и не подозревала, в какой она была ярости.

— Да, ты и подумать не могла! — вскликнула Мадлен. — Я вышвырну эту девчонку! — твердила я. — Пусть знает свое место! А с Максом я разберусь. Он поймет, что эта малявка, всего лишь безмозглая соплячка, которая сделала огромную ошибку встав на моем пути! Ладно, пусть они идут вместе на вечеринку, а там посмотрим. Это будет последний день этой дурочки на телевиденье и его тоже! Они у меня запомнят это надолго…

Обдумывая план мести, я лихо неслась по дороге, начисто забыв о правилах дорожного движения.

— М-да, мне уже страшно, — хмыкнул Жорж.

Светлана решила продолжить рассказ.

Рассказывает Светик:

На часах было без 3 минут восьмого, я стояла перед зеркалом, с грустью глядя на красавицу, готовую во всеоружии выйти в свет. Если честно, я себя с трудом узнавала, это отражение в зеркале было каким–то странным и непривычным. Еще немного и я бы сняла вечернее платье, разлохматила бы искусную прическу, смыла бы макияж и напялила бы джинсы, которые были для меня самой привычной одеждой. Пересилило чувство долга, ведь я же обещала помочь человеку, и от меня зависело счастье двух дорогих мне людей. Вдруг в дверь позвонили.

— Это Макс, — сразу поняла я.

Я показала своему отражению язык, дабы не зазнаваться, и побежала открывать. На часах было ровно 8.