Гений 30 лет Спустя Том 5 (СИ)

Он приказал детям наворачивать круги по стадиону, свалился на старый бамбуковый стул и стал распивать последнюю баночку пива. В полдень он вернулся домой и весь вечер смотрел в телевизор и бутылку. Когда стемнело, и на небе выступили звёзды, Линь Фан закрыл окно. Ему не нравилось смотреть на такой великий, безграничный небосвод… Намного приятнее было замкнуться в своей маленькой комнатушке, где не было ничего, кроме экрана, с которого вещали всевозможные глупости. Его жизнь была довольно ограниченной, незначительной, мелкой, — и это было правильно.

Такой он был человек.

Один из многих, многих миллионов, которые просто раскачиваются на бурных волнах речки под названием судьба… Такие люди слишком слабы, слишком незначительны, чтобы пытаться что-нибудь изменить. Единственное, о чём они могут позволить себе волноваться, это они сами.

Следующие дни, недели, месяцы… шли как обычно. Линь Фан напивался, просыпался с бодуна, и ходил на работу где выполнял, по большей части, декоративные функции. Временами он захаживал в бордель. Он вёл жизнь, которая стремится из ниоткуда в никуда. Жизнь без цели и без смысла. Жалкая, простая жизнь простого человека.

Он был уже стар. Временами, ему приходилось наведываться в больницу, на которую ему едва ли хватало денег… Жизнь шла своим чередом, и даже когда объявили эвакуация, она совсем не изменилась. Чудом, Линь Фан получил билетик, который позволял ему сбежать из звёздной системы… Он и сбежал. Вместе со всеми прочими простыми людьми он смотрел в окно звездолёта на великую формации, вокруг которой собирались могущественные воины. На их фоне он был обычным муравьём. Его жизнь была незначительной, ненужной, жалкой.

Он бежал сперва на одну планету, затем на другую, когда и туда явился враг. Он превратился в беглеца. Половину своей жизни он тратил на бегство, другую — на пьянство. Шли годы, а он всё бежал и бежал, до самого края вселенной. В какой-то момент он попал на каменистую, захолустную планету. Остальные беглецы как он жили в палатках, охотились на ящериц — припасов не было уже давно, — и грелись от костра. Его собственная палатка находилась на отшибе. Каждый день, утром, он её покидал и бродил по оголённым камням; затем, вечером, он возвращался, и кашлял. Иногда — с кровью. Он был уже стар. Его тело, как черви, съедали болезни. Сколько ему оставалось? Месяцы или недели… Немного, но его это совсем не беспокоило. Зачем беспокоиться о такой бессмысленной жизни?.. Время от времени он проверял под своей самопальной подушечкой потёртую баночку, которую прихватил во время очередного бегства и припас на чёрный день… Может быть, даже, на последний день.

Лишь бы у него хватило сил открыть эту баночку, когда он таки придёт… Однажды, гуляя по околицам лагерям и разглядывая не яркое звёздное небо, — единственное прекрасное, что было в этой пустыне, — но сухую, потрескавшуюся землю, Линь Фан услышал крик. Он прислушался, присмотрелся и увидел очертания нескольких человек, которые повалили на землю юную девушку. Последняя брыкалась, кричала, звала на помощь… Никто не обращал на неё внимания. Если у неё и были родственники, они были либо мертвы, либо робели, не смея помочь. Да и кто осмелиться? Нападавших было несколько. Они были опасны. Да и что толку? Зачем сопротивляться? Разве жизнь в этой пустыне стоит того? Немногие прохожие, которые стояли поодаль, отвернулись. Некоторые спрятали лица.

Линь Фан этого не сделал. Он просто повернулся и пошёл прочь, назад в свою палатку, тёмной, ветреной и холодной дорогой, смотря на сухую, потрескавшуюся землю, и не смотря на небеса…

353. Песок

Линь Фан отвернулся и пошёл прочь, и крики у него за спиной стали делаться всё тише и тише. У него не было ни единой причины вмешиваться, — зачем? Всё равно их жизнь скоро закончится, что его собственная, что этой девушки, что тех, кто на неё напал. У него не было смысла вмешиваться, — даже если он попытается что-нибудь сделать, у него ничего не выйдет. Он — самый обыкновенный старый алкоголик. Своей попыткой помочь он сделает только хуже… Так что нет. С его стороны было правильным развернуться и просто уйти, и просто больше об этом не думать, и всё.

Линь Фан опустил голову и стал медленно удаляться в сторону своей хижины. Он смотрел на сухую, потрескавшуюся землю, слушал, как скрипит она под его старыми потёртыми ботинками, и думал о том, как проведёт вечер, как свалится на своё грубое одеяло, будет, разумеется, ворочаться час или два, или даже до самого рассвета, и только потом, предельно уставший, погрузится в болезненную дрёму… Такой была его жизнь, подумал Фан Линь и подобрал острый камешек, который лежал на земле.

Он был песчинкой.

Фан Линь повернулся.

Муравьём…

Замахнулся

…Который не может ничего изменить.