Гений 30 лет Спустя

А если конкретнее, то опять занозой выступила черненькая девочка, Мая. Она прилежно бегала, но при этом то и дело поглядывала на Лян Чао и компанию, и с каждым взглядом она как будто пталась решиться на что-то.

Мужчина отложил пленительную бутылочку, наклонился на своём стуле, сложил руки и стал очень напряжённо отсчитывать круги, в отчаянной надежде, что дети закончат разминку быстрее, чем эта девчонка... Бабахнет. И как любая прочая его надежда за последние тридцать лет, эта вообще не оправдалась.

Уже на втором круге Мая повернула и пошла в сторону Лян Чао. Пальцы Линь Фаня взялись массировать брови. Мужчина с трудом приподнялся, — спина его хрустнула, — и пошёл проверить, что там, чёрт возьми, опять происходит. Остальные дети пошли вместе с ним. Уже скоро мужчина услышал неловкие слова Маи, которые Лян Чао встречал своим надменным голосом:

— Мастер сказал бежать.

— Зачем оно мне? С чего я должен исполнять приказы школьного учителя? — «школьный учитель» прозвучало очень презрительно.

— Потому что... — заговорила девочка, и тут у Линь Фаня сердце ушло в пятки, потому что на секунду она снова посмотрела на него, и казалось, она хотела что-то сказать... Но к счастью Мая промолчала. Мужчина выдохнул.

— Что? Нечего ответить? Тогда отвали, — Лян Чао вдруг поднялся на ноги и с выпуклым презрением взглянул сперва на девочку, потом на всех остальных детей, которые тоже пришли смотреть на продолжение драмы, а потом и на Линь Фана. Взглянул на него мальчишка хмыкнул:

— Я из клана Лян. Слышали про такой? Это клан Четвертого ранга, ясно? Знаете, что это значит? Или мусор с мусорной планеты не понимает? — и сразу после его издёвки бугаи Лян Чао засмеялись вымученным хохотом.

Остальные дети смутились. Многие из них действительно ничего не знали про кланы и ранги. Толстый мальчишка по имени Луковица охнул, — он, похоже, знал, что значит клан Четвертого ранга, — и только Мая осталась непоколебима. Наоборот, взгляд девочки становился только всё более решительным.

Лян Чао явно был доволен, как все отреагировали, и потому продолжил:

— Вся эта школа, это нужно только для таких, как вы. Одна свалка возле другой свалки. Меня учили старейшины моего клана, настоящие культиваторы, а вас тут кто учит — этот бухой старый алкаш? — и снова он с явным презрением покосился на Линь Фана. Мужчина воспринял этот взгляд совершенно спокойно. Он действительно был старый алкаш, разве что не бухой, но и эту оплошность он хотел поскорее исправить, — ноги сами собой тянули его назад, на стул, возле которого он оставил драгоценную баночку.

Тут Мая хлопнула, немедленно привлекая к себе внимание и детей, и Линь Фана тоже.

— Если ты такой сильный, зачем ты сюда пришёл? — вдруг выпалила девочка.

Лян Чао хотел ответить, но опешил и покраснел.

Остальные дети наоборот, оживились. Если они мусор, а школа — свалка, то действительно, что здесь забыл сам Лян Чао? Или его выбросили из этого его клана? Прямо на помойку?

— Это временно, только на время это! — рявкнул разъярённый мальчишка, и его бугаи немедленно закивали. — Мне просто нужно пробудить моё телосложение, и всё... — прошептал он сквозь зубы. Но Мая ему больше не отвечала. Как будто не считала нужным. Она даже отвернулась. Лян Чао не стерпел такого к себе отношения, — он вспылил и крикнул:

— Всё равно вы мусор, давайте, подходите, я вам всем шеи намылю! — он сжал свои кулаки. Дети испуганно расступились. Лян Чао был довольно высоким, и с виду казался года на два старше остальных детей. Он казался опасным. Вокруг него как будто витало невидимое давление.

«Первое Касание... Нет... Просто перенасыщение эликсирами...» — механически дал ему оценку Линь Фан. Первая стадия культивации называлась Первым Касанием, и мальчишка как будто уже был на этой стадии, по крайне мере он был примерно настолько же силён, но если присмотреться, становилось видно, что ни лёгкости, ни определённой грации, присущей культиваторам, у него не было. Скорее всего, источником его сил были многочисленные стимулирующие эликсиры, которых он выпил, возможно, даже слишком много. На самом деле потреблять их в таких количествах, в которых потреблял их юноша, было вредно. Они вызывали переизбыток жизненных сил, излишнюю агрессию и даже тромбоз.

— Ты... Ты пьёшь слишком много эликсиров, — вдруг заговорила Мая. — Так нельзя... Это опасно, — сказала девочка.

Линь Фан взглянул на неё с лёгким удивлением. У неё был зоркий глаз.

А Лян Чао ещё сильнее взбесился и рявкнул:

— Молчать. Будешь сражаться или нет? Или боишься? А, безродная? Я богатый и я могу себе это позволить, а ты и дальше жри из канавы.

Мая нахмурилась и снова она потянулась к своему поясу, как будто желая обнажить меч, и снова меча в её руках не оказалось. На какое-то мгновение девочка смутилась, и Линь Фань даже почувствовал к ней определённую жалость, как вдруг она совершила такое, что зарубило всякую симпатию от мужчины на корню: