Гений

— Мне это будет не очень удобно.

Кристиан посмотрел на зеленые пятнышки над камином.

— Знаешь, я вообще-то сейчас от тебя в двух шагах. Сейчас возьму такси. Обещаю, я не создам тебе никаких проблем. Спасибо. Скоро увидимся. — Он положил трубку прежде, чем Кристиан успел вставить хоть слово.

— Это был Лео Доби. Он придет одолжить свою картину. Ему она нужна для выставки в Берлине во вторник, — ответил он на вопросительный взгляд Тессы.

— Он прямо сейчас за ней явится? В воскресенье вечером?

— Да, к сожалению.

Тесса лучезарно улыбнулась. Он давно не видел на ее лице такой радости.

— Круто! Наконец-то я избавлюсь от этой кошмарной зелени.

— Но я думал… Тебе это не нравится?

— Это была моя очередная попытка договориться с тобой, одна из многих безнадежных попыток. Ты хоть знаешь, каково было смотреть каждый день на эти зеленые пятна? Но тебя же дома не бывает, так что ты-то на них не смотришь.

— Вот он и возьмет ее с собой в Берлин, — ответил Кристиан.

Она снова улыбнулась по-новому и покачала головой.

— После того как ты побывал в его ателье, ты разве не говорил, что он заворачивает все свои картины в бумагу, так чтобы не было видно, что нарисовано на холсте?

— Да. — Кристиан вспомнил, что говорил.

— И разве ты не говорил, что в Нью-Йорке большинство его картин даже на выставке тоже были завернуты в бумагу?

— Ну да.

— Тогда не имеет никакого значения, что нарисовано на холсте. Разве ты не понимаешь? Ему не рисунок нужен, а холст и рама! Кристиан, я не имею ни малейшего понятия, сколько ты заплатил за эту мазню, но правда такова, что ты купил раму и холст с какой-то зеленой мазней. Эти два пастельно-зеленые пятна, которые висят у нас над камином, стоят меньше тюбика краски, из которого их выдавили.

Кристиан хотел было ответить, но тут опять зазвонил телефон. Они снова посмотрели друг на друга, но не двинулись с места. Телефон звонил.

— Твоя очередь, — пробормотал он сморщившись. Тесса поднялась, взяла трубку, послушала пару секунд и протянула ему трубку.

— С тобой желает поговорить какая-то иностранка.

— Да, — сказал он в телефонную трубку и застыл, когда узнал голос женщины из тренажерного зала «Екинокс». Он напряженно вслушивался. Звук ее голоса был какой-то пустой, но знакомый. На заднем плане слышалось сообщение по громкоговорителю. Гардемун! Значит, она прилетела в Осло, как и написала в электронном письме, которое он прочитал в салоне SAS в Нью-Арке. Он пробормотал какое-то извинение, которое годилось и для нее, и для Тессы и положил трубку.

— Кто это был? — спросила Тесса ледяным голосом.

— Это? Да никто. Одна дама, которая работает в «Голдман Сахс» в Нью-Йорке. Завтра у меня с ней встреча на работе, и она думала, что я могу забрать ее сейчас из Гардемуна.

— А зачем ты сказал, что собираешься сейчас ехать кататься на велосипеде? Зачем соврал?

— А что я должен был ей сказать? Правду?

— А почему бы и нет? «Моя жена как раз сказала мне, что собирается разводиться». — Тесса властно и надменно улыбнулась. Слезы скрылись.

— Давай просто поговорим немного в тишине и покое, а, Тесса? — Кристиан посмотрел на нее умоляющим взглядом, но она не дрогнула.

— Уже поздно. — Она посмотрела на часы. — Я тебе еще позвоню. Саре и Хансу-Кристиану скоро пора спать.

Снова зазвонил телефон. Кристиан бросился к нему в надежде, что Тесса задержится еще хоть ненадолго.

— Я говорю с Кристианом фон дер Холлом? Отлично. Это Магнус Скрамстад. Младший. Позвольте мне сказать вам одну вещь, сударь: про «Ашехоуг» можете забыть!

— Я не совсем понимаю, что вы хотите… — Кристиан попытался говорить вежливо, но заметил, что его голос звучит фальшиво.

Это заметил и Скрамстад-младший.

— Заткнитесь! — закричал он. — Я все знаю! Мне все рассказали! — И он выложил, как в прошлое воскресенье был в гостях у своего отца, и как во время десерта отец принялся ворчать про свои неходовые ремни для гольфа, и как вдруг все стали спорить наперебой. Они так взволнованно говорили, что вдруг перешли на наследство и акции, после чего отец в разгаре спора взял да и брякнул про торговое соглашение с СМГ. Скрамстад-младший пришел в ярость и покинул обед. В тот же вечер он связался с другими наследниками «Ашехоуга» в младшем поколении, в том числе и с дочерьми Констанс Шелдруп-Бёдкер. — Они уже несколько месяцев в курсе твоих попыток влезть в их внутрисемейные дела, так что знай, Холл!

Несколько месяцев? Это значит, что вдова Шелдруп-Бёдкер сразу рассказала своим дочерям о его визите, едва он вышел за порог. Что же она в таком случае наплела Вильяму Нюгорду, который, как она сто раз повторяла, обедал у нее первое воскресенье каждого месяца?

— Мой отец не в своем уме, вы же могли это понять! Вы посмеялись первым, Холл, но не будете смеяться последним. Так знайте: устное торговое соглашение не имеет юридической силы, во всяком случае, с чокнутыми, вроде моего отца и этой старой курицы Шелдруп-Бёдкер, и я позабочусь о том, чтобы у вас начались серьезные проблемы…