Гений

Вот и получилось, что какой-то ближневосточный народец себе настолько нагадил, что нужно было искать виноватого, и придумали себе бога, а имя, переврав, у египтян позаимствовали. Египтян тогда боялись, их богов тем более, вот и взяли для авторитетности. Почему именно мое — не спрашивай, дело случая. Просто имена и какие-то обрывки историй ведь по всей ойкумене ходили. А потом, при очередном бедствии все недостающее дофантазировали. Религии обычно так и происходят, из небольших искаженных кусочков чужих. И никто бы об этом сейчас не помнил, да народ этот кто-то завоевал, а может и вообще извел. Не исключено, что как раз евреи во время завоевания Палестины. Или те же древние сирийцы. А в таких случаях боги завоеванных переходят в пантеон завоевателей как плохие, враждебные боги, в какой форме это искаженное имя и попало в историю.

— А как же насчет тезиса, что языческие боги подпитываются энергией верующих? Тут, вроде, никакой энергии незаметно.

— А чем тебе приведенные примеры не нравятся? Когда традиции и культура требуют убивать членов общины или оттягивают ресурсы на откровенных паразитов, это как, не тянет на «питаться энергией верующих»? Одно перераспределение еды в пользу руководства культа, которая и есть по сути энергия, причем не мистическая, а самая что ни на есть настоящая, химическая. По сути, когда культура забредает в тупики вроде уродливой религии — это просто напросто типичный человеческий демон сознания, который передается от одного члена общины к другому, отнимает время, туманит сознание и присваивает себе ресурсы. Мемовирус, причем не симбиотический, а оторванный от реальности, существующий сам по себе без пользы для носителя.

— Вообще-то выглядит так, что члены этой общины сами с собой это все делают, безо всяких божков.

— Конечно, сами. Но с точки зрения отдельных членов общины, над ними тяготеет что-то большее, что-то им не подчиняющееся. Рок, высшая несправедливость, судьба. И в чем-то это так и есть, будучи коллективным феноменом, оно не подчиняется отдельным членам общины. И совершенно никакого значения не имеет, что это просто мемопрограмма, которая выполняется на их же собственных коллективных мозгах и ими же самими и передается старательно новым членам. Вот и получается языческий божок, который живет за счет верующих. По сути демон человеческого сознания, паразитический мемовирус.

Не забыл еще? Демон — это паразитический процесс на нейронной сети, единственной целью которого является продолжение своего собственного выполнения. Если он не в Гайе, а на человеческих мозгах выполняется, то это демон человеческого сознания. Таковы, например, всякие фобии, мании, навязчивые идеи. Если демон человеческого сознания является еще и мемовирусом, то он распространяется от человека к человеку и может заражать большие массы людей. Тогда он может стать частью культуры и зомбировать людей по ходу дела — то есть, лишая их способности воспринимать информацию из внешнего мира, которая ему противоречит, а то и изолировать человека от таких источников информации, включая друзей и близких.

Вот этот демон-мемовирус и превращается в тех самых языческих божков древности, ну, или в современные идеологические и религиозные конструкты, вроде идеи свободного рынка или моды на галстуки определенного цвета. И если такой конструкт-божок доминирует в обществе, то индивидуальным членам он не подчиняется.

— А как же не подчиняется? А если большинство в него перестанет верить?

— Тогда развоплотится. Какой же он божок, если в него не верят? Вот только в том-то и проблема, что одному человеку изменить верования большинства ничуть не проще, чем прекратить эпидемию гриппа, отлежавшись в постели и вылечившись самому. Он же не из голой веры состоит, у любого сильного мемовируса якорь должен быть, вроде неуверенности, страха, чувства избранности, да и социальные поддерживающие элементы, скажем, обряды, авторитет власти, завязанный на авторитет этого демона. А к ним и вполне материальные подпорки прилагаются — храмы, священнослужители…

— Да, и правда, — пробормотал я.

— Еще дурацкие вопросы есть? — спросил он, наполняя по новой бокалы.

— Да, хватает, — ответил я, — Вот хотя бы, а почему эльфийские тела — это «алеф», а наши «омега»? С чего это такая смена алфавита?

— Как с чего? — удивился профессор, — Когда алеф делали, греческого алфавита еще не было. А к омеге он уже появлися. Именно поэтому греческие боги уже не длинноухие и не косоглазые. А потом уже все сами запутались, и кто их алеф продолжал называть, кто альфами, а привести все в систему так ни у кого руки и не дошли за ненадобностью. В конце концов, какая разница, алеф, альфа, эльф, главное — все равно всем понятно, так зачем что-то менять?

— Да, и правда, главное, что все равно понятно, — согласился я, — А чего мы первую миссию из лаборатории стартовали, а с тех пор ни разу так не делали.