Гений

Доехав до Баттери, он отпустил шофера, приказав ему отвести машину в гараж, а сам уныло побрел по темным коридорам улиц нижней части Нью-Йорка. Вот Бродвей, где он так часто бывал с Колфаксом и Уинфилдом. Вот он, могущественный финансовый мир Уолл-стрита, где он надеялся когда-нибудь блистать. Эти высокие безмолвные здания, казалось, сторонились его. Далеко в небе ярко горели звезды, холодные, живительные, но сейчас они ничего не говорили ему. Как наладить жизнь? Что делать? Целый год! Нет, она никогда не вернется, никогда! Все кончено. Растаяло в небе серебристое облачко. Мираж рассеялся в пустоте. Высокий служебный пост, положение в обществе, свой дом, любовь - куда это все девалось? Скоро он и сам будет сомневаться, не приснилось ли ему все. К дьяволу! Будь проклята коварная судьба, которая поиграла им лишь для того, чтобы погубить.

Оставшись одна, Сюзанна заперлась у себя в комнате. С каждой минутой она все больнее ощущала весь ужас того, что произошло. Упорно глядя в пол, она вспоминала лицо Юджина.

- О! - вырвалось у нее, и впервые за всю свою жизнь она почувствовала, что могла бы разрыдаться от большого, настоящего горя. Но слез не было.

А на Риверсайд-Драйв другая женщина, одинокая, несчастная, с ужасом думала о свалившейся на нее катастрофе. Что делать? Где найти спасение? О боже, ее жизнь, ее ребенок! Как заставить Юджина понять? Если бы можно было открыть ему глаза.

ГЛАВА XXIII

После разговора с Колфаксом и принятого Сюзанной решения, в сущности равносильного полному отказу, Юджин занялся ликвидацией своих служебных и семейных дел. Все это было нелегко. По совету Колфакса, он сказал сотрудникам, что уезжает за границу по издательским делам, и при этом в самом ближайшем времени: он материально заинтересован в другом предприятии, о чем они, возможно, слышали или догадываются, и потому, вполне вероятно, не вернется в издательство или разве только на короткий срок. Юджин держался спокойно и уверенно, и никто не подозревал, что значит для него этот уход. Все это было для служащих большим сюрпризом. Они остались под впечатлением, что Юджина ждет еще более высокое положение - теперь он, очевидно, целиком посвятит себя собственному делу.

Анджеле он заявил, что они должны расстаться. Он не допускал в этом вопросе ни малейшей неясности. Пусть она знает, как обстоит дело. Службу он потерял, с Сюзанной соединится не скоро. И он требовал, чтобы Анджела ушла от него, или он сам уйдет. Он советовал ей поехать на время в Висконсин, или в Европу, или куда бы то ни было, предоставив ему самому выпутываться из своих затруднений. Он ей, собственно, сейчас не нужен. Она может обойтись без него. Существуют сиделки, к помощи которых она может обратиться, существуют санатории для беременных и родильные дома. Он готов за все платить. Юджин что угодно готов был сделать, чтобы больше не жить с Анджелой. Один ее вид, при той гложущей тоске, какую он испытывал, служил бы для него вечным укором, вечным напоминанием о пережитом позоре. Нет, они должны расстаться, и, может быть, кто знает, Сюзанна еще найдет в себе достаточно отваги и решимости, чтобы прийти к нему. Так должно быть. А вдруг Анджела умрет. Да, эта жестокая мысль приходила ему в голову. Она умрет, и тогда... тогда... О том, что ребенок может остаться в живых, даже если Анджела умрет, он не задумывался. Эта мысль не укладывалась у него в голове. Ребенок был для него лишь отвлеченным понятием.

Юджин снял комнату в большом доме в районе Кингсбридж, где ни один человек не знал его и где он вряд ли мог встретить знакомых, и стены ее стали свидетелями безотрадного зрелища. Это было зрелище человека, чья жизнь пошла прахом, в чьих чувствах, представлениях, наклонностях и восприятиях царил хаос, - человека, пережившего страшное разочарование, павшего под тяжестью судьбы. Будь Юджин лет на десять - пятнадцать старше, это состояние могло бы привести к самоубийству. Будь у него несколько иной характер, оно могло бы толкнуть его на убийство, на любое преступление. А он только погрузился в полную апатию и, вспоминая о своих рухнувших надеждах, думал о том, где-то теперь Сюзанна, что делает Анджела, что говорят и думают о нем люди, как собрать осколки своей разбитой жизни и что-нибудь слепить из них.

Единственным спасением для него оказалось желание работать - оно вернулось не сразу, но все же постепенно стало заявлять о себе. Необходимо было чем-то заняться, хотя бы той же живописью. В таком состоянии нечего было и думать рыскать по Нью-Йорку в поисках службы. "Синее море" ничего не могло ему дать. А работать он должен, чтобы содержать Анджелу, чтобы не оказаться перед ней последним негодяем. Ибо, размышляя о своем отношении к ней в свете случившегося, Юджин начал понимать, что вел себя очень некрасиво. Она глубоко чуждый ему человек, но разве можно ставить это ей в вину? Во всяком случае, сейчас необходимо придумать, чем заняться, чем жить и вообще что делать дальше.