Гений

Эта история и подтолкнула Веню к тому, чтобы принести по просьбе Лилы в камеру матрас с подушкой, а потом по ее же просьбе остаться. Помнится, больше всего его удивило то, что под цыганским нарядом у Лилы оказалось вполне современное белье, белое, с кружавчиками. Никакого особого цыганского искусства Лила не продемонстрировала, но ласкала Веню нежно, говорила хорошие слова, он оттаял, тоже говорил хорошие слова, утром сам отвез к табору. Днем явился цыган с проседью, показал справку от врача – и когда успели сделать? – в которой были разные неприятные формулировки: «насильственный половой акт», «телесные повреждения средней тяжести» и тому подобное.

И через пару часов уже не три, а дюжина цыганок несколькими группами безбоязненно шастали по Грежину, покупали золото и, были слухи, пытались продавать наркотики, но в Грежине молодежь слишком традиционная, наркоманов тут не бывало и нет до сих пор, всей этой гадости они предпочитают натуральное домашнее вино и натуральный самогон. Вяхирев срочно уехал по служебным делам в Харьков. Потом цыгане убрались, но история стала известной всему Грежину, причем в трех вариантах: одни считали, что Вяхиреву дали денежную взятку, другие – что Веня предпочел взять натурой, третьи – что и деньги взял, и натурой попользовался.

Лишь один Вяхирев знал, что во всем виноваты история дурака Дрокина и его собственное мужское молодое любопытство, что на самом деле никакой прибыли у него не было, а один только убыток, включая моральный – его вызвал замначальника УВД по кадрам и устроил нагоняй, не слушая и не принимая никаких оправданий.

– Чтобы больше ничего подобного! – кричал он.

А когда закончил распекать, вдруг спросил:

– Ну, и как эта Лила? Правда, что они что-то такое делают, ну, как бы типа тебя высасывают?

– Нет. Ничего особенного.

Веню тогда больше всего поразило, что все узнали имя цыганки, он ведь никому его не говорил, а протокол уничтожил. И вопрос начальника неприятно и больно уязвил, хотя, скорее всего, и у него в свое время был какой-нибудь приятель-врун вроде Дрокина и рассказывал не свою историю, а миф, передающийся из уст в уста, из поколения в поколение.

Главное же: Веня до сих пор уверен – нежные слова и горячие объятия Лилы были искренними, она любила его в ту ночь, просто ее потом заставили поступить по цыганскому воровскому обычаю, недаром она после этого пропала сразу же, еще до отъезда всех цыган. Веня пробовал потом ее найти, но не очень настойчиво, словно боялся окончательно разочароваться. Потому что, если женщины так умеют врать, тогда во что же остается на земле верить?

Таким образом, Торопкий попал в самое больное место Вени, но он не стал защищать себя или Лилу, не хотел этого трогать, он ответил оскорблением на оскорбление, нарочно обостряя конфликт. Ответил нелепо, не в тему, но действенно. Так бывает у пацанов, один другому кричит: «Ты по ночам в кровати плаваешь, мне сестра твоя говорила!» – а тот ему: «А у тебя отец алкоголик!»

Вот и Веня сказал:

– По крайней мере, я свою жену в подвале не запираю и не хожу потом, не хвастаюсь, как дурак! Могучий мужик, бабу одолел!

– Она не баба, во-первых, товарищ Вяхирев, потрудитесь не хамить!

– Ой! – как бы испугался Веня. – А то чего будет?

– Если бы ты был не при исполнении…

– А я не при исполнении, я дома и даже не в форме! Может, я как раз Анфису жду? Может, ты ее запираешь, чтобы она по мужикам не бегала? А то глаза такие у женщины голодные, даже жалко!

Торопкий, не размахиваясь, ударил Веню кулаком по скуле.

Венина голова качнулась, но он сохранил равновесие и бойцовскую ориентировку – немедленно ответил точно таким же ударом. Если бы они продолжили после этого драться так, как показывают в кино, то есть кулаками, ногами и подручными предметами, то это была бы серьезная драка. Возможно, с увечьями. Но ни тот ни другой этого не хотели, поэтому Торопкий налетел на Веню, обхватил, повалил, а Торопкий не бил его рукой или ногой, хотя имел такую возможность, а тоже обхватил, и они стали кататься, мять и трясти друг друга. Задели чашку, рассыпалась черешня домена эукариотов, царства растений, отдел цветковых, класс двудольных, порядка розоцветных, семейства розовых, рода сливы, которую они всю передавили, выпачкались в ней, стремясь забраться один на другого с переменным успехом.

И тут зазвонил телефон Вени. В это время Торопкому как раз удалось оказаться сверху, зажать тело врага ногами, он мог бы беспрепятственно ударить его в голову освободившимся кулаком, но не хотел этого, и звонок оказался очень кстати.

– Ладно, – сказал он, вставая и отряхиваясь. – Квиты.

– Смотри, а то могу добавить, – ответил Веня и пошел в дом.

Вышел с трубкой в руках, с озабоченным и тревожным лицом.

– Что? – встревожился и Торопкий.

Веня зажал трубку и сказал:

– Таранчука с Евдохой взяли.

– Твоих милиционеров? Как взяли? И что теперь?

– А то. Говорят, если не появлюсь, их расстреляют без суда по закону военного времени. А у Таранчука двое внуков, между прочим.

– Врут!

– А если нет?

– Постой, а где их взяли? Войска что, в поселок уже вошли?

– Сейчас узнаю.