Гении и прохиндеи

Если бы Раш читал не Олега-стихотворца, а Тютчева, то обнаружил бы и у него прямой и страстный призыв к "славянскому интернационалу":

Славянский мир, сомкнись тесней...

"Единство, - возвестил оракул наших дней,

Быть может спаяно железом лишь и кровью"...

Но мы попробуем спаять его любовью

А там посмотрим, что прочней...

И тут впервые возникает вопрос, который в дальнейшем станет для нас главным: если Белинский и Чернышевский "полоумные", то как после уже сказанного назвать Раша?

Относительно монархизма нашего героя, можно сказать так: что ж, у нас демократия: люби всё, что тебе вздумается. Я лично и сам раз в неделю, по субботам, после бани, тоже монархист: опрокидываю по рюмочке "смирновской", выпускаемой, как известно, потомками поставщика двора Его Императорского Величества, - на бутылке четыре царских герба... Правда, здесь дело несколько осложняется тем, что автор доходит в своей страсти до утверждения полной непогрешимости всех русских царей. Так и пишет в экстазе: "Цари всегда (!) были в России на правильном пути, ибо кто-то сказал: "все пути царя правы". И вот он начинает торжественные песнопения, прославляя Петра Великого, Александра Первого, Николая Первого, Николая Второго, а также множество царских генералов. адмиралов и чиновников. Слов нет, советская историография нередко была несправедливо пристрастна в оценке этих фигур. Но еще в середине 30-х годов начала пересмотр социологических штампов, вернула народу в ореоле славы имена Александра Невского, Юрия Долгорукова, Димитрия Донского, Минина и Пожарского, Ивана Грозного, Петра Первого, Суворова, Кутузова, Ушакова, Нахимова и многих других правителей и полководцев, писателей и учёных, однако всё же не успела довести дело до конца. И тут за это взялся Раш... Василий Федоров писал:

Когда неряха моет пол

истории наследия,

уже захлюстав свой подол,

страшно её усердие.

Поистине страшно... Хочу верить, что многие имена в его статьях, видимо, заслуживают нашей благодарной памяти. Иные из них я лично услышал впервые. В самом деле, откуда бы мне знать, что при Николае Втором министром путей сообщения был Н.К.Шаффгаузен-Шенберг-Эк-Шауфусс. Но, к сожалению, автор часто рассказывает о своих героях-железнодорожниках в форме кратких послужных списков: кто где образование получил, на каком посту трудился, какой чин заработал, какой награды удостоился : один стал действительным тайным советником, другому был пожалован орденом Владимира 1У степени, третьему назначен оклад в 8000 рублей в год и сверх того за выслугу лет еще 3000 рублей и т.д. Кому это нужно? И читать скучно и в памяти ничего не задерживается. Впрочем, в газете "Гудок", может быть, это и уместно.

Раш уверяет, что при Николае Первом "среди министров путей сообщения не было ни одного слабого назначенца." Да что там! Два среди "этой крепкой плеяды" были просто "гениальными министрами". И такие министры, как "фельдмаршал граф Толь, генерал-адьютант граф Клейнмихель тоже были людьми выдающимися по дарованию и воле". Прекрасно! Только непонятно, если в министерстве путей сообщения были такие замечательные царские назначенцы, то почему в не менее важное министерство иностранных дел цари посадили, например, "двух графов-русофобов поляка Чарторыйского и австрийца Нессельроде". Ведь, скажем, второй из них был министром лет десять при Александре, а потом - лет тридцать при Николае. Как оба царя терпели столько лет русофоба на такой должности? Может быть, всё-таки цари не всегда были на правильном пути, и не все их пути были правыми? Кроме того, несколько смущает здесь имя Толя. Неужели фельдмаршала назначили министром путей сообщения? Это же всё-таки были не ельцинские времена, когда министром обороны чуть не назначили мадам Старовойтову, и не путинские, когда министром культуры сделали игривого бонвивана, свихнувшегося на пропаганде секса, а министром обороны - специалиста по творчеству баснописца Крылова. Был в русской истории граф Толь Карл Федорович, генерал от инфантерии (по другим сведениям, генерал-адьютант), но никак не фельдмаршал. ( К слову сказать, генерал от кавалерии Я.Г. Жилинский накануне Первой мировой войны был не "бездарным генерал-квартирмейстером" Генерального штаба, как пишет Раш, а его начальником). Толь участник еще Швейцарского похода Суворова 1799 года, а потом - Отечественной войны, и турецкой войны 1828-1829 годов. Он умер в 1842 году, когда железную дорогу Петербург-Москва еще не построили. Так он успел еще и побывать выдающимся министром путей сообщения? Удивительно... В январе 1837 года Пушкин послал ему свою "Историю Пугачевского бунта". По этому поводу они обменялись любезными письмами. В письме Пушкина были, между прочим, такие знаменательные слова: "Гений с одного взгляда открывает истину, а истина сильнее царя, говорит Священное писание."