Гений, или История любви

Соня только усмехнулась. Люди просто не могут обходиться без слов, как без пищи. Им физически плохо в тишине, и каждый раз каждый новый человек, узнававший о такой вот ее молчаливой особенности, был вынужден приноравливаться к ней по-своему. Большая часть людей решала, что она, Соня, имеет какие-то проблемы, скорее всего, умственного характера. Это объяснение было самым простым и понятным, оно давало возможность сформировать четкую собственную позицию. Она могла быть разной — от агрессивно осуждающей (таких надо дома держать) до благородно сочувствующей (тише, давайте не будем ее смущать). Это была как раз позиция Володи — он все время боялся Соню засмущать, чем ее невероятно смешил. Были еще такие, которых Соня про себя называла деятелями. Они через пять минут после объяснений говорили что-то вроде:

— А вот у меня есть отличный знакомый психолог, он как раз специализируется в этой области. Давай я ему позвоню! — Таких Соня терпеть не могла. К сожалению, они встречались чаще, чем хотелось бы. Больше всего ей нравились такие, как Ингрид. Она ни на секунду не удивилась Сониной молчаливости, а просто села и начала с ней говорить. Теперь Соня стояла и думала, к какой категории будет отнесен Готье. Он же, кивнув, внимательно посмотрел на нее, и в его глазах пробудился интерес.

— Значит, это ты Элиза? — спросил он вдруг.

— Почему Элиза? — опешил Володя. — Соня.

— И кто твои братья? — спросил Готье, обращаясь только к Соне. Она совершенно не понимала, о чем он, и уже вполне решила, что проблемы умственного характера есть и у него.

Но тут Готье продолжил:

— У меня есть сестра, Витка. Это от Виктории, сокращенно. Она младше меня на восемь лет, и меня постоянно заставляли читать ей книжки, — сказал он, посмотрев на Соню со странной улыбкой. — Хочет убить двух зайцев, знаешь ли: и меня приучить к чтению, и ей чтобы на ночь, значит, не читать. Мать у нас была человеком рациональным, всегда могла найти мне применение. Чтобы и от меня была польза. А Витка всегда требовала, чтобы я читал сказку «Дикие лебеди». Не помнишь? Это Андерсен. Витка в детстве любила эту сказку, была просто помешана на ней. — Готье усмехнулся, в то время как Соня смотрела на него с недоумением. — Про принцессу, которая молчала, потому что должна была сплести братьям рубашки. О, я эту сказку на всю жизнь запомнил! Сейчас меня разбуди среди ночи — расскажу ее целиком без запинки. А ты кого спасаешь, сестрица Элиза?

Соня молчала, пораженная, а Готье не прерывал молчания и просто смотрел на нее изучающе. Потом вдруг, словно что-то для себя понял, тряхнул головой и потерял к ней интерес.

— Ну что ж, пусть побудет. Принесите мне камертон! — приказал Готье и ушел, не дожидаясь ответа.

Соня постояла в нерешительности. Такую реакцию она встречала впервые. Помедлив еще несколько минут, она пошла за всеми.

Двери в стеклянное «зазеркалье» были открыты, все начали настраиваться, сыгрываться, кто-то сел на барабаны, и помещение наполнилось шумом. Группа, которую собрал Готье, состояла из приличного количества народу, и не все были одинаково хороши. Володька играл на духовых, самых разных, по большей части народных. Было не так просто найти музыкантов, специализирующихся на народных инструментах, и в этом крылась причина, почему Володьку до сих пор держали. Играл он не очень. Так бывает.

Жизнь несправедлива, и, к примеру, Соня, не испытывающая по этому поводу никакого экстаза, легко и без усилий проникала в техническую суть любого музыкального приема, любой задачи. Она прекрасно чувствовала, где надо добавить, а где убрать Crescendo или Allegro. Для нее в этом не было никаких проблем, она была такой от природы. Это было еще кое-что, что она узнала о себе. Она была способна к музыкальным наукам, как некоторые способны к иностранным языкам. Тем печальнее, что это было ей не слишком-то интересно, потому что Володька отдал бы все на свете, чтобы иметь такую же легкость и расположенность к этому, ведь он-то музыку обожал. Он поступал в Гнесинку трижды, играл на гитаре и балалайке. Он репетировал часами. У него горели глаза, а Соня только зевала от скуки. Что ж, жизнь несправедлива. Володя не умел чего-то такого, из-за чего все остальное просыпалось сквозь пальцы. Чего-то, что умела (хоть и без всякого реального желания) Соня. И, безусловно, умел Готье.

— Ну что ж, сыграем. Давайте-ка что-то для разогрева. Давайте «Волю» для начала, — сказал он.