Гении места или Занимательная география (СИ)

- Но как?! Ты же говорил, что миры настолько разные, что мы физически не в состоянии их уловить?

- Так и было раньше, – хмурится Мо. – Но эти... кажется, Потан их называл игвы...

- Игвы... – вразнобой, словно пробуя слов на вкус. – И что они?

- Они умны. Очень умны. Слишком умны. Наша наука – жалкое подобие того, на что способен их интеллект.

- И они нашли возможность пробить границу миров?

- Да.

- Зачем?

- Во-первых, просто потому что это был вызов их интеллектуальному могуществу. Они хотели доказать, что могут обойти эти ограничения. А во-вторых... боюсь, вторая причина важнее даже. Или стала важнее для них... в процессе.

- И какая она?

- Гастрономическая.

Повисло потрясенное молчание. Которое далеко не сразу первым нарушает Михаил.

- Они... они людоеды?!

- Не все так буквально, – мрачно усмехается Мо. – Хотя и это они тоже попробуют, наверное. Но им гораздо вкуснее... иное.

- Что?!

- Они совершенно лишены эмоций. И для них нет ничего вкуснее человеческих эмоций.

- Любых?

- О, нет. Самых сильных. И легко вызываемых. Наиболее сладкое для них – то, что испытывает человек, когда ему страшно. Больно. Чем больнее и страшнее – тем пища обильнее и слаще. Пытки и мучительная смерть человека – вот их сервировочная тарелка.

Тихонько заплакала Алия. Она поверила сразу. И еще не отошла от известия о смерти отца. Все остальные тоже молчали, обдумывая услышанное.

- Ну, а мы... – Тагир привычно гладит Алю по голове. – Мы к этому каким боком?

- Не догадываетесь?

- Ну, надеюсь только, что мы с этими... игвами... не земляки.

- Нет. Но мы тоже не здешние. Изначально. И мы пришли... нас отправили сюда... как стражей. От них.

- Значит, о том, что такое возможно, было известно? – тон Михаила резок.

- Да.

- Кому известно? Квинтуму?

- В том числе, как я понял.

- Тогда какого черта?! – Миша вдруг неожиданно кричит. – Если это война... если Квинтум знал, что они придут... то какого черта мы об этом узнаем только сейчас?! Сейчас, когда выкосило к черту почти всех кифэйев... стражей?! Когда игвы почти прорвались?! Хреновые из нас стражи! Хреновая линия обороны у кифэйев, скажу я вам! Когда о деталях не сообщают даже своим!

- Да что ты орешь на меня, будто я – главный генералиссимус в этой борьбе бобра с ослом?!

- Извини, – Михаил так же внезапно понижает голос. – Извини. Сорвался. Но ведь это... странно, ты не находишь? Что мы ничего... ничегошеньки не знали до сегодняшнего момента?

- А, кстати, – подает голос Лина. – Что за борьба бобра с ослом?

- Ну, добра со злом.

- А мы на какой стороне?

- Смешной вопрос, – фыркает Миша. – Конечно, на стороне бобра. Только бобро может так... лажаться. А у осла все четко просчитано.

- Если бы все было так четко просчитано, нас бы не было в живых, – неожиданно сдержанно парирует Мо.

- В расчеты вкралась ошибка?

- Про расчеты не знаю. Но карты им смешал один гений. Гений по имени Фарид.

До. Ильдар.

Он ненавидел ложь. И вынужден был всю жизнь лгать. Лгать самым близким, самым родным людям – жене, детям. Но таково было правило – обозначенное четко и ясно. И за его нарушение наказание могло быть очень жестким. Он не хотел этого, не просил. Но его не спросили. Просто сказали: “Ты – один из”. Спорить не стал, да и смысла не было. Но жизнь во лжи тяготила.

С Тамарой это выносить было в каком-то смысле проще – все-таки, как и все кифэйские пары, жили они порознь, и далеко друг от друга: он в теплой субтропической равнине среди гор, на берегу моря, она – в одном из самых холодных мест на планете. Но сын... Сыну врать было трудно. Михаил рос любопытным мальчиком и задавал много вопросов. Слишком много и, против своей воли, Ильдар, отвечая на вопросы сына, рассказывал больше, чем стоило бы. И он понимал, понимал и чувствовал огорчение и досаду Миши от недосказанности. Но знать много больше и все равно не понимать многого, если не самого главного – это было еще больнее.

Ильдар был членом Квинтума. Пять человек. Нет, это по привычке. Пять кифэйев. По двое – Мандры и Лейфы, и один Альфаир. Он был единственный Альфаир в Квинтуме. Что они могли и знали? Много. И ничего.

Ильдар мог связаться с каждым кифэйем из своей квинты. Он был “связистом” Квинтума – эти данные были “загружены” в его голову. Когда он обращался к этой своей возможности, для того, чтобы вызвать очередного кифэйя, Ильдару становилось страшно: будто оказывался вдруг на краю пропасти – так пугал этот объем информации. Он мог “видеть” геном кифэйя – при личном контакте. Этой способностью наделяли всех представителей Квинтума. Именно она давала им возможность как-то управлять всеми кифэйями – если слово “управление” тут вообще можно было применить. Прикидывать, расставлять, составлять пары. И ждать. Ждать – как и всем им.