Гений пустого места

– Да я же не посто так игал! – Горячее детское дыхание обожгло ему ухо, и Хохлов покрепче прижал его к себе, такого маленького и все-таки уже увесистого, славно пахнущего и озабоченного.

– Хорошо. Ты не играл. А зачем ты ее кинул-то?..

– Стоб никто не куил!

– Чтоб никто не курил, понятно.

– Степка сказал, кто куит, тот умьёт! Я не хочу, чтоб ты умей! Или мама чтобы умейла!

– И чтобы никто не умер от курения, ты просто выбросил пепельницу в окно, да?

Растрепка покивал. Ольга, не слышавшая ни слова, посмотрела на них.

– Вы на кухни куили! А куить вьедно!

– Я знаю, что курить вредно, мой хороший! А ты слышал, что мы разговариваем и курим, да?

Растрепка опять покивал.

– Так ведь уже поздно было!

– А я пописать посел, – объяснил Растрепка беспечно. – Я засну, а потом мне писать хочетя, и я пьесыпаюсь. Мама говоит, что я моедец! Я отучийся от пампейся!

– Ты молодец, отучился от памперса, – похвалил Хохлов. – Ты просто умница!

– А мама не будит меня югать?

– Никто тебя не будет ругать! Только ты больше пепельницами не бросайся!..

Он еще теснее прижал Растрепку к себе, вдыхая его запах, и Ольга спросила:

– Что?

– Все нормально, Оль! Все хорошо.

Растрепка перелез к ней на колени, и тут объявили Степкино выступление.

Зал зашумел и затих, из динамиков грянула музыка в стиле «латинос», и Ольга, перекрикивая музыку, объяснила, что танец называется «Пасодобль».

Какое странное слово, подумал Хохлов. Странное и очень красивое, как в сказке. Что же это за страна, где люди танцуют танец, который называется «Пасодобль»?!

Вышли танцоры, и Хохлов Степку не узнал.

Он не узнал его и даже воздуху в легкие набрал, чтобы спросить у Ольги, почему Степка не вышел, когда его объявили.

Тот, кто вышел, был вовсе не Степка. И дело даже не в нарядах, которые соответствовали слову «пасодобль» и казались немыслимо прекрасными.

Только что с ними за столом сидел самый обыкновенный пацан, который приставал к брату и задирал барышню-соседку. Пацан пил сок, булькал животом и один раз плюнул под стол, за что получил от Ольги нагоняй.

Сейчас на паркете был совершенно другой человек.

Он был взрослее и увереннее, у него появилась какая-то грация, осанка, изящество, черт возьми, и губы его улыбались сами по себе, а глаза оставались серьезными и сосредоточенными.

– Степка?! – сам у себя спросил Хохлов.

Родионовна услышала и покивала.

Барышня рядом со Степкой была прелестна и грациозна, и он управлял ею как хотел, повелевал и командовал, и по всему было видно, что он – мужчина, мачо, а она нежная, хоть и огненная, и в любую минуту готова ему подчиниться.

Откуда у совершенно русского Степки Пилюгина взялся такой бешеный латинский темперамент, а у этой девочки такая огненная страсть?! Это они или не они?! И может ли быть такое, чтобы человек вдруг переменился полностью, даже цвет глаз стал другой?!

Или все дело в пасодобле?..

Все закончилось обидно быстро, и сигарета, про которую Хохлов позабыл, обожгла ему пальцы. Он зашипел и сунул окурок в пепельницу.

Зал рукоплескал и повизгивал, Арина даже вскочила, чтобы поаплодировать стоя, а Хохлов спросил у Ольги:

– Он… всегда так танцует?

– Он талантливый, – объяснила Ольга и посмотрела Хохлову в глаза. – В смысле таланта он похож на своего отца. Только тот решает свои задачи, а этот, видишь, танцует.

Степка сиял и кланялся и все еще был мачо, и его длинная и почему-то смуглая рука легко держала невесомые пальчики партнерши, и у него была очень прямая спина, развернутые плечи, вскинутая голова, и улыбался он победной улыбкой.

Люди не сидели за столиками, а стояли полукругом вокруг танцпола, так им понравилось, как танцевал Степка, а увлекшийся пасодоблем Хохлов и не заметил, как они встали.

Какой-то высокий человек бесцеремонно протолкался в первый ряд и принялся аплодировать громче всех, так что на него с удовольствием оглянулся распорядитель с набриолиненным пробором.

Степка сделал пируэт, перекинул партнершу на другую сторону, четким юнкерским движением наклонил голову и тут заметил того самого человека, который аплодировал громче всех.

И Хохлов его тоже заметил.

– Папа!!! – И уверенный в себе, грациозный и темпераметный мачо, бросив партнершу, ринулся через танцпол, прыгнул Пилюгину на руки, изо всех сил стиснул его шею и повис на отце, как маленькая обезьянка.

Пилюгин подхватил его под задницу. Степка судорожно прижимался к нему, прятал лицо, и Хохлов вдруг перепугался, что мачо сейчас все-таки заплачет, как самый обыкновенный маленький пацан!..

– Папа!!! Папочка!!!

Извиняясь на каждом шагу, Пилюгин протолкался к своим. Ольга уже столкнула с коленей Растрепку и тоже примеривалась кинуться Димону на шею и, не стесняясь, плакала, а Арина, наоборот, смеялась, а малыш во все стороны крутил головой, не понимая, что случилось, и Степка, не отпуская отцовской шеи, вдруг стал болтать ногами и задел бокал с недопитым соком и перевернул его на скатерть, и стакан тоненько дзинькнул, и…