Гении разведки

— Очень старался, чтобы получилось. Но вот сейчас мы с вами в очередной раз встретились, затрагиваем темы довольно деликатные. А до этого несколько лет назад мне позвонил наш общий знакомый, который, судя по всему, к вам хорошо относится, и попросил меня принять Николая Долгополова. Почему вы думаете, что приблизительно такое невозможно в Германии? Мы с вами сидим, работаем. Или, чтобы вам было еще понятнее: вышестоящий московский начальник, допустим, налогового управления присылает своего представителя в какую-нибудь подчиняющуюся ему организацию другого города. Вот так же и в случае с инспектором Клейнертом. Был соответствующий разговор, велась необходимая переписка и, наконец, приезд.

— Но в привычной для коллег герра Клейнерта среде появился человек им незнакомый. Одно это вызывает настороженность.

— Я был соответствующим образом подготовлен. Обеспечен надежными документами, получил требуемое направление, и приняли меня, на новое место прибывшего, тепло. Сел и принялся за свою работу. Ходил вместе со всеми, дежурил. Удалось притом еще и завязать хорошие контакты с людьми, работавшими в этом пункте, контролировавшемся их спецслужбами. Потом, когда сделал свое дело и пришла пора уезжать, даже отходную устроил. Немцы, как и мы, любят повеселиться. Посидели, пивца попили. Все нормально. Дрожь в сердце была, конечно. Не дай бог, сорвется. Но что поделать? Все получилось. Ситуация была разыграна правильно.

— Почему вы уехали? Такая была легенда?

— Уехал в связи с окончанием служебной командировки.

— Вас же могли проверить.

— Если бы я где-то ошибся, то наверняка. А я очень старался. Но хватит обо мне.

Сменщик полковника Абеля

— Хорошо, давайте о тех, с кем вы работали. На смену арестованному в Штатах полковнику Абелю отправился другой наш нелегал Георгий. Но если вернуться к Абелю: то могли бы сегодня оценить сделанное им в США? Превзошел ли его тот же Георгий?

— Не совсем корректно поставлен вопрос. У них — разные направления работы. Абель в какой-то степени работал по атомной тематике. Тяжелейший период мировой истории — конец 1940-х — 1950-е — разгул маккартизма. И Абель восстанавливал в США то, что до него было частично потеряно. Восстановить практически все — нет, не удалось, не получилось. На это требовалось куда больше времени, чем оказалось у него. Но зато были новые вербовки, приобретение новой агентуры. Многое он спас. Работа шла и по линии легальной резидентуры, и через нелегалов. Все это делалось, решалось в результате продолжительных усилий на протяжении долгих лет. Да и на подготовку нелегала для активной работы уходило порой годков пять — семь. Лет через пять после обмена Абеля мы встретились с ним в нашей столовой. Подошли, тепло поговорили. Очень светлый был человек.

— А после этого общались?

— Не пришлось. Он мне сказал тогда: «Я вас так и не поблагодарил, а надо бы».

— Вы же тогда выступили в роли его кузена Юргена Дривса. А почему именно Дривса?

— Случайно попалась эта фамилия. Увидел в Западном Берлине. Документы мне сделали на это имя. И потом, когда американцы проверяли, действительно ли существует такой человек, то их посланец даже добрался до подъезда, где якобы и жил в ГДР этот выдуманный персонаж. Подниматься в квартиру не рискнул. Американцы вообще этой страны боялись. Но подтвердил: Юрген Дривс действительно существует. И после этого завязалась у нас переписка с адвокатом Джеймсом Донованом, который нашего полковника защищал. Письма от Донована мы получали на «проверенный» американцами адрес.

— А как оценил эту операцию после своего обмена сам Абель?

— Знаете, как у нас в разведке. Я уезжал резидентом в Китай. Времени — в обрез. Только подаренная им картина и осталась на память. И, между прочим, художник он хороший. Картина до сих пор висит дома прямо около кресла. Я чувствовал, чем этот ваш приход обернется. Вы же книгу об Абеле написали. Вот, держите, приготовил вам объявление из Интернета. Видели? «Продам в Москве рисунки разведчика Абеля за 120 000 руб.».

— Ничего себе. Кто-то делает бизнес. Да это же его рисунок из Атланты. Сейчас очень много чего вокруг Абеля крутится и рассказывается. А давайте попробуем плавно перейти к его сменщику — нелегалу, известному под именем Георгий.

— Боюсь, вы слишком буквально понимаете слово «сменщик». Тут проделали огромную по объему работу. Что ж, Георгий приехал туда уже человеком в возрасте.

— Из прежних разговоров я понял, что был он советским подданным, но иностранцем.

— Нет, наш нормальный российский мужик в годах и с серьезными ошибками в немецком языке, которого еще надо было сделать иностранцем. Приходилось ему все время на эти вещи указывать, и он заверял: все будет устранено и сделано так, как надо. Так что работу с ним мы упорно продолжали, тем более что был Георгий хорошим специалистом в своей области.

— Разве не законный вопрос я вам сейчас задам — в какой?