Гений российского сыска И. Д. Путилин. Мертвая петля

¾ Шиманский принадлежал к партии социал-демократов, и за ним был учрежден надзор, — пояснил мне отец.

¾ Прекрасно, — заметил я. — Где же подтверждение о готовности Шиманского на преступление?

¾ В дальнейшем поведении инженера, — сухо заметил отец. — После получения инкриминируемого письма Шиманский с лихорадочной поспешностью целыми днями занимался хими­ческими опытами, покупая бертолетовую соль, азотную кислоту и другие вещества, входящие в состав взрывчатых снарядов; далее, три дня тому назад Шиманский купил небольшой, желтого цвета, ручной саквояж, и прислуга видела в замочную щель, как инженер положил туда какой-то круглый предмет, величиной с апельсин, от которого шли желтые шнуры... после чего запер саквояж на ключ.

¾ Почему же Шиманского не арестовали... чего же еще надо было ждать?

¾ Промахнулись! — с досадой в голосе ответил отец.

¾ Как, каким образом?

¾ Третьего дня Шиманский ушел в десять часов утра из дома, сказав, что возвратится не раньше двух часов; как только он вышел из подъезда, за ним стал следить агент; на углу Михайловского и Невского подошел к агенту его товарищ по службе и довольно громко сказал: «Это он, Шиманский». Последний, по-видимому, услышав сзади свою фамилию, догадался, что за ним следят по пятам... вот тут-то он и выкинул фортель!

¾ Какой? Это крайне интересно!

¾ Зайдя в магазин Чуркина, он вышел оттуда в новой поярковой шляпе, оставив котелок свой в лавке.

¾ Хитрость довольно прозрачная.

¾ Слушай дальше. От Чуркина Шиманский прямо пошел в булочную Филиппова и здесь, просидев с полчаса за стаканом кофе, он внезапно встал с места, оставив на столе свою шляпу, и направился в кабинет уединения.

¾ И больше не вернулся к столику?

¾ Да, очевидно, Шиманский через проходной двор вышел на Владимирскую улицу, тогда как его стерегли у выходов на Невский и Троицкий переулки и в самой булочной.

¾ Ловко надул, но ведь он вышел с голой головой. Как это-то не заметили?

¾ Нет, он вышел в фуражке, иначе его бы не пропустил дворник, дежуривший у ворот.

¾ Фуражка? Да откуда же она у него взялась? Неужели в самой булочной Шиманский на ходу ее украл?

¾ Нет, все это много проще случилось: Шиманский, как ока­залось впоследствии, купил у Чуркина вместе с поярковой шля­пой еще шелковую дорожную фуражку и последнюю спрятал на всякий, очевидно, случай, в карман. Этот случай скоро и представился.

¾ А саквояж?

¾ Увы! И он исчез с содержимым. Шиманский из булочной на лихаче заехал на свою квар­тиру и, отперев своим ключом дверь, прошел в кабинет, где, забрав свой саквояж, не тронул ничего из других вещей.

¾ И скрылся? Митькой звали!

¾ Да, скрылся бесследно, никакие розыски не могли обнару­жить его настоящее местопребывание.

¾ А где же была кухарка Марья?

¾ Ушла в отделение с докладом о поведении ее питомца. — насмешливо досказал отец.

¾ Ты думаешь, Шиманский сядет в вагон на станции Бологое?

¾ Скорее, на одной из промежуточных станций. До Петер­бурга их немало!

¾ Неужели Шиманский решится пожертвовать и своею жизнью: взрывом снаряда он сам легко может быть убит или, в лучшем случае, тяжело ранен? Вот почему я думаю, что он скорее прибегнет к удару кинжала.

¾ Ты забываешь, что момент взрыва можно рассчитать довольно точно, если снаряд будет снабжен часовым механизмом; я ни минуты не сомневаюсь в предусмотрительности Шиманского; конечно, он не будет ставить свою жизнь на карту! Положить снаряд и спрыгнуть с поезда за несколько минут до взрыва — вот план злоумышленника! Хотя заранее нельзя этого утвер­ждать — возможны вариации: пистолетный выстрел, удар кинжала... все в его распоряжении... Я об этом думал...

¾ И нашел средства предупредить?..

¾ Да... — коротко заметил отец, давая по тону понять об окончании разговора.

Впереди замелькали станционные огоньки; раздался протяжный свисток, и поезд медленно подошел к дебаркадеру.

Мы вышли на станцию Бологое. «Здесь должна разыграться комедия, не дай Бог, чтобы конец ее был трагический», — невольно подумал я.

На станции было пусто; до прихода московского поезда остава­лось более трех часов. Кроме нас, поодаль, за отдельным столиком, спиной к нам сидели какие-то два индивидума, на которых я не обратил внимания, занявшись пожарской котлетой.

Подали чай; отец, выпив полстакана, как-то внезапно встал со стула и направился к двери; тотчас же отодвинулись стулья от соседнего стола, и два незнакомца направились, не спеша, по следам отца.

¾ Ба, да это ведь Руткевич, а с ним агент Серенко, неправда ли, Ольга Семеновна?

Та молча кивнула головой.

На Руткевиче был одет щегольской охотничий костюм, на голове красовалась поярковая шляпа с синим пером, этот костюм весьма шел к тонкому профилю его лица, окаймленного роскошной, старательно расчесанной черной бородой. Никто не мог бы заподозрить в этом барине-охотнике чиновника сыскной полиции.

Я понял, что отец вышел для разработки плана предстоящей «кампании» и распределения ролей между его помощниками, и мне не следовало мешать.