Наступил вечер, стало темнеть. Можно представить, как одиноко было Сталину в пустоватых комнатах Ближней дачи. Адреналин борьбы и радость побед, все, что составляло его прежнюю, полную событий жизнь, осталось в прошлом. Никого из тех, к кому Сталин был привязан, рядом с ним теперь не было – мать, Екатерина Сванидзе, Надежда Аллилуева, Серго Орджоникидзе, Валерий Чкалов, Сергей Киров, Андрей Жданов – давно ушли из жизни.
Возможно, что как нечто происходившее в другой жизни вспоминал он и свое детство – слабый свет керосиновой лампы, отца и мать за работой, низкий, закопченный потолок спальни. Ведь как бы давно ни минуло детство Сталина, все началось именно тогда. «Идеалом и предметом мечтаний Сосо являлся Коба (благородный разбойник, герой романа А. Казбеги. –
Как бы ни мудр был Сталин, ему, вероятно, очень обидно было оставаться в тот день в одиночестве. Можно предположить, что он чувствовал себя русским королем Лиром: советский народ, точно верная Корделия, был где-то далеко, а окружали его одни лишь реганы и гонерильи.
В начале восьмого часа вечера Сталин переоделся в казенное летнее солдатское белье, надел повседневный маршальский мундир и ботинки, сшитые еще перед Ялтинской конференцией, туго застегнул крючок на вороте зимней шинели, которую носил с середины двадцатых годов, и поехал в Большой театр.В тесном фойе правительственного подъезда театра на мягком стуле дремал бессменный гардеробщик Тимофей Иванович Крюков. Сталин велел не будить старика и в сопровождении охранника Кириллина поднялся в ложу.
Слушая великую музыку Чайковского, глядя, как порхает по сцене Одетта – неповторимая Ольга Лепешинская, как блещет орденами и золотым шитьем зал, Сталин чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Мужественный человек, он не мог не осознавать, что его одиночество – это отчуждение между живыми и тем, кто должен уйти.
Вернувшись домой, Сталин приказал на завтрашнее утро, 28 февраля 1953 года, вызвать в Кремль Маленкова, Берию, Хрущева и Булганина.
Удар