Гений страсти, или Сезон брачной охоты

Злость на Шаповалова не давала мне спокойно выпить кофе, спокойно принять душ, «сделать» прическу – волосок к волоску, создать мое обычное безукоризненное совершенство, как говаривала обычно Тамара Петровна, и поехать на работу. Я была выбита из колеи очень грубо и весьма основательно и не знала, что мне делать со своей злостью, отчаянием и досадой. Хотелось разыскать Шаповалова и долго трясти его, потом с наслаждением избить и еще и пнуть покрепче – напоследок. Но эти кровожадные картинки даже не успели как следует прокрутиться в моей голове, как я поняла всю тщетность и бесполезность своих «надежд». Шаповалов выше меня и крупнее раза в два. Он просто перешибет меня пополам одним махом… Наконец я скрючилась на дне ванны под струями воды и тихо заплакала. Слезы мои смешивались с водой, и я вдруг поняла, что мне ужасно не хочется ехать на работу и выполнять свои прямые обязанности. С трудом, с огромным волевым усилием я выключила воду, растерлась досуха полотенцем и вышла из ванной комнаты – с комком, прочно застрявшим в горле.

Из машины я позвонила Ирочке. Ее тетка подняла трубку, и я отключилась, не желая выслушивать ее новые стенания и причитания. Мобильный телефон Ирочки по-прежнему был «недоступен».

На работе я с мрачной миной на лице прошла мимо охранника и поднялась на наш этаж. Было странно не увидеть Ирочку на ее обычном месте. Я на миг приостановилась у ее стола и прошла в свой кабинет. Там меня уже ждал Гриша – с дикими, вытаращенными до предела глазами, с проросшей на щеках бело-серой щетиной.

– Ты что тут делаешь? – я даже вздрогнула, увидев его. – Почему ты так рано на работу явился?

– А ты почему?

– Просто так.

– Ну а я… не просто так. Ирочка!.. Так и не объявилась! – выпалил он. – Я бегал в милицию, а они говорят: должно три дня пройти, чтобы человека пропавшим объявили. Сидят, козлы, и ржут: девка, мол, загуляла, а ты, кобель старый, паникуешь. Подожди немного, сама вернется. Тем более что я ей даже не родственник.

– Гриш!

– А? – он посмотрел на меня без всякого интереса, словно я была глухой. Если бы я сейчас, например, объявила о начале атомной бомбардировки и велела ему срочно бежать в убежище, Гриша бы меня не понял и остался бы сидеть на месте.

– Ты меня слышишь?

– Слышу. Очень даже хорошо слышу. Ты хочешь мне сказать что-то насчет ролика и других наших рабочих дел… прости, но вникать в это в данный момент я не могу. Уж очень все это мелко и несущественно по сравнению с Ирочкиной пропажей! На кону жизнь человека, а там… ролик, – и он кратко, но презрительно рассмеялся, обнажив зубы в каком-то волчьем оскале.

– Понимаю… – Я села за свой стол и забарабанила по нему пальцами. – Больше ты мне ничего не хочешь сказать?

– О чем?

– Не знаю.

– Не понял?..

– Я тоже очень многого не понимаю, – с нажимом сказала я. – Вот, например, твой блокнот. – Я достала Гришин еженедельник из сумки и потрясла им в воздухе.

– Зачем ты взяла его у меня?

– Хочу кое-что тебе показать. Ты еще не в курсе, что у нас пропал не только ролик, но и все детские рисунки к нему – весь подготовительный материал вынесли подчистую.

– Кто?

– Я тоже хотела бы это знать. Ну, ты так ничего мне и не скажешь?

– Влада! – Гриша раздраженно стукнул кулаком по столу. – Если ты хочешь что-то сказать – говори! Только не надо, ради Бога, этих догадок, хождений вокруг да около. Ни к чему это… У меня голова совсем другим забита! Поверь мне.

– Почему же не верить, верю.

Впервые за все годы нашего общения разговор не складывался или складывался как-то не так. И Гриша, очевидно, это понял, потому что в его глазах мелькнуло еще нечто, похожее на удивление.

– Ладно, Гриш! Пощажу я тебя, не буду ходить вокруг да около: врежу тебе под дых и разбирайся с этим сам! Почему та дата, когда у нас пропал ролик, обведен в твоем блокноте цветными кружками, да еще и задолго до этого события? Ты что, планировал его загодя?! А мне лапшу на уши повесил – ты, мол, первым обнаружил эту пропажу!

– Ах, вот оно что! – Гриша снял очки и нервно протер их. – Ясненько!..

– Да ты можешь ответить-то? Что за хрень происходит?! Гриша-а-а-а! А-у-у-у!

– Могу. Но не считаю нужным.

– Ты в своем уме?! – заорала я. – Да я тебя с работы уволю! Ты у меня в черный список попадешь, и тебя ни в одно приличное агентство работать не возьмут! Да какое там другое агентство – ты у меня под суд пойдешь, баланду будешь жрать! Ты что, вконец охренел, раз говоришь такое?

– Я тебе докладываться не обязан. Это – моя жизнь.

– Твоя?! – Я с размаху швырнула еженедельник ему в лицо. – Или ты мне объясняешь, в чем дело, со всеми подробностями, или проваливаешь к чертовой матери с волчьим билетом. Но предварительно я из тебя всю душу вытрясу!

– Ты – дура! – внезапно заорал Гриша. – Элементарная дура, раз могла предположить такое! Как эта мысль вообще могла прийти тебе в голову?!

Вид разъяренного, орущего во весь голос Гриши привел меня в шоковое состояние.