Гений страсти, или Сезон брачной охоты

– О чем это я? – спросила она. – Ах, да! О болезни Кости! Не буду вас утомлять долгим рассказом, но в итоге мы с Марком остались вдвоем. Я работала в библиотеке научным сотрудником, зарплата у меня была маленькая. Мне пришлось заняться репетиторством, преподавать русский язык и литературу, а также английский и французский – я неплохо знала языки. Короче, я кое-как вытянула Марка, дала ему образование. Сначала он прыгал с работы на работу, я уже начала было думать, что мой сын – хронический бездельник и не способен долго задерживаться на одном месте, но, когда он устроился работать к вам, я подумала… что все не так уж плохо и жизнь налаживается… – она замолчала. – Но я пришла сюда не затем, чтобы рассказывать о своей жизни… – уголки ее губ дрогнули. – Я пришла потому, что меня допрашивал капитан Ершов. Он… он считает, что Марка убил кто-то из его близких… из своих…

Я вся подобралась.

– Ирина Алексеевна! Не принимайте слова капитана Ершова слишком близко к сердцу – у него работа такая, в конце концов: всех подозревать, выдвигать различные версии. Кажется, это так и называется на их языке: версии, улики, неопровержимые доказательства… Это просто их работа. – Я старалась, чтобы мой голос звучал спокойно. Не хватало еще усугубить горе его матери сообщением, что, возможно, ее сын – подлец и вор… Тем более что убедительных доказательств на этот счет у меня не было.

– Я все понимаю. Но… – Ирина Алексеевна опустила голову. – Марк действительно в последнее время сильно изменился. Действительно… Я не сказала об этом капитану Егорову. Не захотела… А вам… – она снова замолчала. – Вы не подумайте, что я сошла с ума или что-то в этом роде… Я давно уже хотела прийти к вам и поговорить. Но не успела… – Ирина Алексеевна достала из сумки белый платочек и поднесла к глазам.

– Валерьянки вам накапать немного? У нас есть…

– Нет. Я справлюсь… Я хорошо знала своего сына. Он жил отдельно, но между нами всегда были теплые отношения, мы с ним хорошо понимали друг друга. Я чувствовала Марка, понимала его настроение; по одному его виду я могла определить – хорошо ли у него идут дела или не очень. Марк стал другим, и я долго не могла понять, в чем дело. Потом я догадалась – у него проблема с женщиной. Он серьезно влюбился. Мой сын всегда относился к женскому полу с излишним легкомыслием, за что я его, естественно, ругала. Не то чтобы мне хотелось поскорее «передать» его в чьи-то заботливые руки, нет, я никогда не давила на него в этом вопросе, но из-за его легковесности и цинизма мне часто становилось не по себе. И вот только лишь по косвенным признакам я поняла, что в этот раз мой сын – пропал! Когда я попыталась расспросить его об этой девушке, неожиданно услышала резкую отповедь: «Отстань!» Хотя прежде мой сын никогда не разговаривал со мной таким тоном… Я решила не трогать его. Подумала: придет время, и он сам поделится со мной… Но дальше – больше… Марк стал каким-то скрытным и… чужим. Я не узнавала своего сына, меня это пугало и настораживало. Скажу больше: мне стало по-настоящему страшно, но я решила, что накручиваю сама себя, делаю из мухи слона. Обычно, когда Марк приезжал ко мне, он расслаблялся, шутил… Дурачился. Но в последнее время он был просто сам не свой. Я думала, это из-за девушки. Но потом мне показалось, что все гораздо хуже… Он говорил о том, что на работе его недооценивают, цепляются к нему, не дают развернуться. Мне эти разговоры очень не нравились, я попыталась выяснить: что происходит. Но мой сын ушел в глухую оборону, и это не понравилось мне еще сильнее… Пару раз я подслушала его телефонные разговоры. Звонили ему на сотовый, и он уходил с телефоном на балкон или в туалет. Что-то встревожило меня, подтолкнуло и я… подслушала. Прильнула ухом к двери ванной комнаты… – Губы у Ирины Алексеевны вновь дрогнули. – Он говорил быстро, отрывисто… что-то о деньгах… что этого мало, ему, мол, недоплатили. Потом он рассердился и почти перешел на крик, но внезапно осекся… Он называл своего собеседника генералом, и я почему-то решила – это как-то связано с военными. Марк во что-то вляпался, подумала я…

– Мы не имели дело с военными…

– Я подумала, может, вы получили от них какой-то заказ на рекламу? От комендатуры, например…

– Нет-нет… – в висках у меня «застреляло».

– И еще… – Ирина Алексеевна помолчала и продолжила: – Я нашла это в бумагах Марка… – И она протянула мне лист бумаги, сложенный вчетверо.

Я развернула его.

Это была та самая записка, которую Гриша нашел у себя в портфеле! Но в несколько измененном варианте. Очевидно, Марк распечатал ее на принтере, перечитал и подправил текст. А затем распечатал окончательный вариант.

– Что это значит? – спросила она.

– Пока не знаю, – солгала я. – Можно, я оставлю ее у себя?

– Да-да. Конечно. – Ирина Алексеевна скорбно поджала губы. – Теперь все это уже не имеет никакого значения. Я не уберегла Марка…

– Не надо так, – запротестовала я. – Вы ни в чем не виноваты.