Гении сыска. Этюд в биографических тонах

Что же это был за человек, и почему всё чаще его так громко и высокопарно именуют «подлинным Шерлоком Холмсом»? При том, что он ни разу не упоминается Артуром Конан Дойлом среди возможных прототипов великого сыщика с Бейкер-стрит (хотя некоторые факты биографии Поллаки и детали его расследований наталкивают на мысль именно об этом). Почему, кстати говоря, А. Конан Дойл ни словом не обмолвился о своём старшем современнике, которого сравнивали с его героем? Как и при каких обстоятельствах оказался Поллаки в Англии и почему открыл частное детективное бюро? Что за странные, по сей день не до конца расшифрованные послания остались от него? Что за ещё более странные объявления, состоявшие порой из одного слова (а то и просто нескольких букв), оставлял он в «Колонке страждущих» лондонской «Таймс»? Какие преступления были им раскрыты? Что стало причиной ужасного и трагического финала его долгой жизни?

Трудно найти ответы на эти вопросы — ещё и потому, что, в отличие от своих более известных коллег, Эжена Франсуа Видока и Алана Пинкертона, Игнациус Поллаки никогда не испытывал писательского зуда. Во всяком случае, он не оставил никаких воспоминаний или мемуаров — кроме записных книжек, в которых историки не разобрались по сей день, да писем, больше похожих на шифрованные донесения. Не так много сохранилось и его портретов, так что почти все издания, рассказывающие о нём, зачастую иллюстрируются одним и тем же изображением: карикатурой известного французского художника Фостена (Фаустина) Бетбедера из серии «Знаменитые лондонцы». Кессельман в своей книге публикует ещё одну газетную карикатуру и один, фотографический, портрет Поллаки, относящийся к последним годам жизни. Фотография изображает седовласого джентльмена в зимнем пальто и шляпе, опирающегося на трость. Под фотографией, оригинал которой хранится ныне в нью-йоркском институте Лео Бика, есть подпись: «Мистер (или сэр?) Поллаки, внучатый дядя Тони, знаменитый британский детектив». Это — всё. Даже после Эжена Франсуа Видока, жившего в додагерротипную эпоху, изображений осталось больше.

Попробуем восстановить биографию этого человека — хотя бы в той степени, которую позволяют архивные документы, расшифрованные и опубликованные за последние годы рядом исследователей из разных стран. А заодно расскажем и о других полицейских детективах и частных сыщиках викторианской эпохи, с которыми, так или иначе, доводилось сотрудничать или конкурировать «подлинному Шерлоку Холмсу».

Пожонь, Пресбург, Прешпорек

Братислава, нынешняя столица Республики Словакия, не всегда называлась Братиславой. Венгры называли её Пожонь, немцы — Пресбург, чехи — Прешпорек.

А когда-то, в Средние века, у неё и вовсе было латинское имя Истрополис. Причина понятна: Братислава оказывалась городом то богемским, то австрийским, то немецким, то венгерским. И не просто городом — дважды ей довелось быть словацкой столицей (в 1939–1944 годах и после 1989), и один раз — венгерской, в 1541–1684 годах, после того как прежнюю столицу Венгерского королевства захватили османы.

Словом, история города напоминает старый еврейский анекдот о раввине, который родился в Австрии, женился в Венгрии, учился в Чехии, раввином стал в Словакии, сына женил в СССР, а умер на Украине — и всё это, не покидая родное Мукачево.

Именно в Пресбурге-Братиславе в семье Йозефа Франца Поллака 19 февраля 1828 года[105] родился сын, которого назвали Игнац Пал. Игнац Пал Поллак. «Поллаки» он писался на венгерский манер («Pollaky»), подобно тому, как венгерское название родного его города «Пожонь» писалось с окончанием «y» — «Pozsony».

Точно определить занятия Поллака-старшего будет трудновато: в Пресбурге в тот момент проживало несколько Йозефов Францев Поллаков и, по меньшей мере, у шести из них были сыновья по имени Игнац Пал, родившиеся примерно тогда же, когда родился наш герой. Следует учесть, что и он сам создал нынешним историкам трудности, поскольку иногда указывал годом рождения не 1828, а 1829 год — что, согласитесь, не облегчает усилия по его идентификации. Правда, некоторых кандидатов сразу можно отвергнуть, ибо о них в архивных документах указана дата не только рождения, но и крещения. Мы же знаем, что лондонские джентльмены, упоминая Поллаки в частных письмах, с нескрываемым раздражением, раз за разом, прибавляли «этот венгерский еврей» или «этот немецкий еврей». Иной раз его называли даже «польским евреем», как о том упоминает, например, Мэтт Канс в своей книге о великих сыщиках. Так что можно высказать предположение, что наш герой вряд ли был христианином.

Согласно Брайану Кессельману, посвятившему рассказу о собственных поисках документов о рождении Поллаки целую главу в биографической книге, Игнац Пал Поллак, действительно, происходил из очень религиозной еврейской семьи, а его отец Йозеф Франц Поллак отправлял обязанности шамеса (синагогального служителя или старосты) в главной синагоге Пресбурга. Игнац Пал Поллак не был ни первым, ни единственным ребёнком в семье, у него были братья и сёстры.