Гений Умирает Дважды

К слову, Нобель (о, святая простота!) мечтал создать такое устройство или материал, с помощью которого противостоящие армии могли бы уничтожить друг друга в течение секунды — тогда, считал «отец» динамита и бездымного пороха, все страны в ужасе распустят свои вооруженные силы и навсегда зарекутся воевать.

Представители Советского Союза, а теперь России, всегда были здорово обойдены этими премиями, хотя выдающихся открытий и изобретений у них делалось немало — во всех отраслях науки они получили всего 8 «нобелевок», столько же, сколько крохотная Дания; а по всем направлениям жители шестой части суши получили всего 14 премий (сюда же Фрэнк относил и самую большую взятку в мире, которую получил «Горби» за то, что закрывал глаза на подготовку развала СССР). Сказывались, конечно же, секретность, процветавшая за социалистическим "железным занавесом", ну а во-вторых, естественно, политические пристрастия скандинавов — 60 процентов нобелевских лауреатов являются представителями трех стран: США, Англии и Германии, причем абсолютное первенство (39 процентов) держат наглые янки. Скажем, в области литературы наряду с такими гениями прозы, как Шолохов и Хемингуэй, Нобелевскую премию с поклоном вручили и замечательному политику, но сомнительному прозаику Уинстону Черчиллю, а также Солженицыну, который столь приятно для Запада хаял свое отечество… Что же касается медицины и физиологии, то их получили только двое русских, да и то до Октябрьской революции — Павлов в 1904 году и Мечников в 1908, хотя успехи российской и советской медицинской науки переоценить просто невозможно. Тот же итальянец Маркони по сути дела стибрил у Попова идею "беспроволочного телеграфа" и получил за нее «нобелевку», и все лишь потому, что русский инженер, в отличие от предприимчивого «макаронника», совершив открытие, не удосужился его запатентовать.

Русские в этом отношении на редкость безалаберный народ. Когда этот янки Эдисон патентовал в 1879 году электрическую лампочку накаливания, в Петербурге весь Невский проспект уже несколько лет освещался лампочками, изобретенными, но не запатентованными Лодыгиным. Равно как, скажем, Калашников, который разработал лучший в мире автомат, а запатентовал его только через полвека после этого. Ну а если взять Менделеева, автора всемирно известной Периодической системы, то ему премию не присудили лишь по причине… его преклонного возраста… Да мало ли еще подобной дури можно привести!

Циолковский и Королев, электромагнитный телеграф, железобетон, двигатель внутреннего сгорания, танк и миномет, трактор и ледокол, велосипед Артамонова, винтовка Мосина, парашют Котельникова, петля Нестерова, аппарат Елизарова, «люстра» Чижевского — вот лишь то немногие, что с ходу вспомнил Фарренхауз об открытиях и изобретениях русских, которые, по их же собственной безалаберности не были соответствующим образом зарегистрированы и за которые они не получили должного международного признания. Воистину — "страна украденных идей", как выразился кто-то из русских же журналистов.

И вот опять — какой-то безвестный старик-россиянин… Пусть он по национальности не русский — нобелевские лауреаты Бродский, Франк или Тамм тоже не были русскими по крови — они были представителями России! Так что гений он, Штихельмахер, "Гений"!

И ему, Фрэнку Фарренхаузу, нужно найти это изобретение, оставшееся после Штихельмахера, и сделать одно из двух: либо выкрасть, вывезти в свою страну, либо уничтожить его, чтобы им не смогли воспользоваться русские.

Был, правда, еще один вариант, но в него разведчик не очень-то верил. Если бы удалось найти помощников «Гения», которые работали с ним и разбираются в сути изобретения, и склонить их к эмиграции в Маркланд… Это было бы просто великолепно. Настолько великолепно, что на такую удачу Фрэнк даже не смел и надеяться. И вовсе не потому, что был слишком уж высокого мнения о человеке в целом и о русском человеке в частности. (В понятие «русский» в данном случае он вкладывал смысл не национальный, а территориальный). Нищета русской науки сейчас такова, что "утечка мозгов" из страны даже перестала быть национальной трагедией — все, что хотело «утечь», уже давно «утекло». Известно, что за десять лет, прошедшие после развала СССР, из российской науки ушли 2,5 миллиона ученых, причем только один из десяти уехал за границу, остальные просто нашли себе применение в другом… И в этом нет ничего странного. Финансирование науки в России за 15 лет сократилось в 12 раз, ученый в этой стране получает в 20–25 раз меньше, чем его коллега на Западе. По имевшейся в его распоряжении информации, от "утечки мозгов" из российской науки, эта страна теряет примерно 50–60 млрд. долларов в год.