Гений войны Суворов. «Наука побеждать»

Во время Семилетней войны В.И. Суворов побывал генерал-губернатором завоёванной Пруссии, проявив себя дельным и экономным политиком. Пётр III назначил его тобольским губернатором, но по неизвестным причинам поездка в Сибирь сорвалась, а пост губернатора занял совсем другой человек. Василий Иванович активно участвовал в екатерининском дворцовом перевороте: в Ораниенбауме он разоружил и арестовал голштинский генералитет. Не удивительно, что при Екатерине он достиг завидных высот военной карьеры, стал генерал-аншефом, премьер-майором Преображенского и подполковником Измайловского полка, всю жизнь служа по юридической части и при Провиантском департаменте и выполняя поручения, о которых до Суворова, уже также бывшего генерал-аншефом в дни составления автобиографической записки, «сведения не доходили». Репутации боевого генерала у Василия Суворова не было. Зато до нас дошли сведения о легендарной бережливости Василия Ивановича Суворова, позволившей ему приумножить семейные капиталы. Это качество унаследовал и Александр Васильевич, бережливо относившийся к солдату, не терпевший житейских излишеств, вникавший в экономику, в хозяйственную жизнь своих поместий. Суворовы довольствовались малым, совершая великое.

Где родился Суворов? На этот вопрос исследователи до сих пор не дали окончательный ответ. Наиболее вероятным местом рождения можно признать дом на Арбате, неподалёку от Серебряного переулка, возле церкви Николы Явленного. В этом храме, по-видимому, и был крещён младенец Александр Суворов. Нарекли его в честь св. Александра Невского, память которого отмечается 23 ноября. На всю жизнь Суворов сохранил особенно трепетное отношение к своему небесному покровителю – полководцу и подвижнику. Каменный арбатский дом супруги Суворовы получили в качестве приданого от отца невесты, Федосея Семёновича Манукова, вице-президента Вотчинной коллегии. Увы, дом не сохранился.

В 1729–1730 гг. В.И. Суворов служил прапорщиком лейб-гвардии Преображенского полка. Известно, что он болезненно относился к засилью иностранцев в командных кругах. В послепетровской истории то и дело засилье европейских офицеров и чиновников переходило границы разумного.

В 1740 г. Василий Иванович Суворов продаёт старый арбатский дом. Детство полководца продолжилось на берегу Яузы, в знаменитой Покровской слободе (нынешняя Бакунинская улица), в приходе церкви Николая Чудотворца. Есть сведения, что Суворовы продали арбатский дом ещё до рождения сына – и он появился на свет в Покровской или в любимом имении Василия Суворова – скажем, в селе Глядкове, что во Владимирской губернии, в Переславль-Залесском уезде.

Покровское расположено далековато от Кремля, и всё-таки этот район нельзя назвать окраинным: там гостевали императоры. Тамошний деревянный храм достался Москве в наследство от села Рубцова. В третьем десятилетии XVII в. эти места облюбовал первый самодержавный Романов, царь Михаил Фёдорович. По царскому приказу на берегах Яузы устроили загородный дворец, заложили и каменную Покровскую церковь, после чего и село назвали Покровским. Официально в пределы Москвы Покровское включили в 1752 г., когда там и жили Суворовы. В 1765–1766 гг. суворовская церковь Николая Чудотворца была перестроена в камне, но к тому времени Суворовы покинут Покровку.

Суворовы вели свой род от легендарного предка – шведа Сувора, поступившего на русскую службу в 1622 году. Но это было данью традиции галантного XVIII в. – выставлять на щит иностранного предка. На самом деле фамилия Суворовых русского происхождения, от слова «суворый» – «суровый». И известен благородный род Суворовых по крайней мере со времён первой половины царствования Иоанна Васильевича Грозного. И конечно, были у Суворовых боевые заслуги перед Родиной. В победном казанском походе царя Иоанна Грозного 1544 г. Михаил Иванович Суворов служил четвёртым воеводой полка правой руки. Через пять лет, в Шведском походе он уже третий воевода большого полка. Сам Александр Васильевич Суворов о боевом отечественном предке не вспоминал, повторяя привычную ему сызмальства легенду о шведе Суворе. При этом самоощущение полководца было выражено известными словами: «Горжусь, что я русский!» И в экстремальных ситуациях, поднимая в бой израненные батальоны (как это было, например, в Альпийском походе), Суворов умело и непритворно взывал к русскому патриотизму.