Генму (СИ)

Он уже отвыкал от громадных пространств Октополиса, от тысяч метров под ногами и над головой, и Брокса потихоньку переставала казаться крошечной. В её знакомой неизменности было что-то уютное. Уютной была и небольшая квартирка неподалёку от коттеджа Иронов, в которой Найт жил теперь не один. Со своим «не-Дэлом»…

* * *

Ещё на лестничной площадке Найт почувствовал какое-то шевеление в квартире. Воры? Стало даже скучно. Пожалуй, просто отшлёпает их по заднице хорошенько, чтобы неповадно было…

Но едва переступив порог квартиры, Найт запоздало догадался, в чём дело.

— С днём рождения! — слаженным хором проскандировала толпа его родных и близких: здесь были почти все его братья, Кай и пара сослуживцев, с которыми удалось почти сдружиться. В том числе Кристоф или просто Ка, который, попытав счастья во многих мегаполисах, всё же вернулся на малую родину, чтобы работать на Мастера Ирона.

Все они кинули в именинника пригоршни неонового конфетти, кое-кто загудел в яркие пластиковые дудки.

— Чёрт, совсем забыл, — смущённо усмехнулся Найт.

— Как ты мог забыть! — обвил его шею руками Андрий, слегка пополневший с возрастом и утративший толику «рокового» шарма, но ставший от того ещё более милым. — Такая дата красивая! Тридцать лет!

— Я, с вашего позволения, приведу себя в порядок, неудобно… — Найт двинулся к ванной.

— А не надо было с работы опаздывать! — напутствовал Кай. — Давай только скорее!

Потом он занялся гостями. Найт покинул общество, включил воду, а не водяной пар, как в Октополисе, и с наслаждением забрался в ванну.

Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Вода мерно шумела и едва заметно пахла железом.

Запах стал более явственным. И вот жирная металлическая вонь облепила гортань. Найт открыл глаза. И взметнулся, расплескав содержимое ванны. Это была кровь.

— Кай?! — закричал Найт, вывалившись в коридор.

В квартире царила мёртвая тишина и холод. Выключатели не работали. Где-то громко и гулко тикали старинные часы.

Найт подул на озябшие руки.

— Кай! Андрий! Эй! Кто-нибудь! — Найт осторожно двинулся по коридору.

Вдруг где-то оглушительно грохнуло. Эхо прокатилось по воздуху, точно жестяная бочка по бетонной дороге. Найт вздрогнул и кинулся на звук.

Это гостиная. Только почему-то вся выложена белой кафельной плиткой и освещена холодным галогеновым светом. Посреди комнаты стоит единственная криокамера. Внутри — тёмный силуэт.

Найт медленно приблизился и стёр влагу с запотевшего толстого стекла.

В циановой, чуть фосфоресцирующей жидкости стоял Дэл. Его кожа была белой и гладкой, как пластик. Чёрные глаза с кукольным безразличием смотрели перед собой.

Таким Найт увидел его в последний раз. Только тогда, в Доме Совета, Дэл казался живым. Но ведь то, что движется, не всегда может считаться живым. Найт видел таких воинов — они называются криокиборгами. И они не считаются живыми…

Найт помотал головой и почувствовал, как стали ватными ноги. Хотелось упасть и казалось, что он вот-вот упадёт. Но мягкие ткани тела как будто повисли на эндоскелете, как одежда на вешалке. Найт не мог двинуться с места.

И вдруг снова грохнуло. Найт вздрогнул и попятиться.

Дэл мёртв. Дэл умер. Дэла больше нет. Это не Дэл.

Осознание глубочайшей бездны, пустоты, одиночества, бессмысленности. Нет больше никакого смысла. Ни в чём.

Вдруг где-то сбоку прошуршало, скрежетнуло, и потянулся дребезжащий, ржавый голос, точно кто-то медленно наматывал проволоку на железную бобину.

— В юности мудрому царю Соломону подарили кольцо. «Как станет тебе тяжело — посмотри на него» — было напутствие. И вот однажды почувствовал Соломон, что не справляется с горестями своей страны. Посмотрел на кольцо, как было велено, и прочитал гравировку: «Всё проходит». С тех пор он часто поглядывал на своё кольцо в самые трудные минуты. Но однажды постигло его страшное горе: умерла его любимая жена, верный советник и опора. И кольцо не помогало, как ни смотрел на него Соломон. Тогда он сорвал кольцо с руки и швырнул его прочь. «Пройдёт и это» — увидел он гравировку на внутренней стороне кольца.

Найт прижался голой спиной к холодной скользкой стене. Где же, где же его успокоение? Почему призраки прошлого не покидают его, и почему так невыносимо болит душа? Как ни заменяй её стабилизаторами, как ни приближайся к идеалу — никогда не приблизишься. Как к горизонту.

Когда же всё пройдёт?!