Геннадий Зюганов: «Правда» о вожде

Вообще-то КПК — и на верхних ее этажах, и на местном уровне — учреждение чрезвычайно занятное. Те, кто ее, эту Контрольную Комиссию, создавал, наверняка очень хорошо знали историю Инквизиции (опять же — из трепета — пишу страшное слово с большой, то есть прописной буквы). У Инквизиции был основополагающий принцип: если задержанный — по доносу — еретик не признает, даже под пытками, своей вины и прегрешений, значит, он закоснел в своем неверии и грешен, безусловно. А потому подлежит дальнейшему истязанию и суровому наказанию, что на тогдашнем языке больших и малых инквизиторов-торквемад означало изощренные пытки и мучительную смерть на костре. Ему, мнимому еретику, подсказывали выход, который мало кому приносил избавление от мук и смерти, но был чрезвычайно пригоден инквизиторам: от обреченного на казнь требовали донести на кого-нибудь другого, на кого уже положили глаз кровожадные мучители, усердно выполняющие план по изничтожению еретиков и пополнению божественной казны. Начиналась цепная реакция, остановить которую было практически невозможно…

Примерно такой же или похожий принцип использовали и в КПК наследники А.А. Сольца — не столь, разумеется, скромные — М.Ф. Шкирятов и Н.М. Шверник с мощным аппаратом верных истолкователей и железных исполнителей чьей-то воли, которая по недоразумению именовалась волей партии.

(Вспоминается старый простенький анекдот. Известного геолога схарчили, потому что на вопрос, кто он, тот ответил: я — начальник партии. Ему было сказано, что у нас в стране только одна партия, и ее начальник — тот, кто сидит в Кремле, а не бродит по тайге с рюкзаком за плечами. А ведь и надо-то было добавить одно слово: партии геологической. Впрочем, это его, бедолагу, вряд ли бы спасло…).

К счастью, ни Михаил Федорович, ни Николай Михайлович, ни тем паче известный своеюскромностью Арон уже не могли повлиять на мою и партийную, и человеческую судьбу, и о том, что будет написано дальше, сужу с чужих слов. Точнее — со слов близких мне ученых-историков, а среди них есть весьма достойные и заслуживающие доверия люди. Так вот, Владимир Павлович Наумов, доктор исторических наук, автор и, можно сказать, почти штатный сотрудник “Правды” в конце 80-х годов ХХ века, говорил, что подвергнутых партийному допросу членов ВКП(б)— КПСС часто заставляли кого-то назвать, то есть выдать, что, увы, многие и делали, а затем, независимо от “степени искренности”, их направляли втакой-то кабинет (“Это прямо по коридору”). Из “такого-то кабинета” редко кто возвращался — там работали сотрудники “соответствующих органов”, четко знающие свои функции…

Владимир Ильич Ленин, которого наша перестроечная наука и публицистика смешалане буду говорить с чем, едва ли не до конца своей жизни сомневался в провокаторстве Малиновского, направленного им же “для укрепления большевистской линии” в дореволюционной “Правде”. Даже после приговора “партийного суда” — существовало такое “заведение” в РСДРП(б) -Ленин, по-моему, так и не поверил в предательство попа Гапона. Он требовал жестокой кары для Каменева и Зиновьева, выдавших планы Октябрьского восстания. Но не без его же согласия, уже после Октября, Зиновьев возглавил Петроградскую организацию РКП(б), а Каменев — сначала ВЦИК, а затем Московский Совет рабоче-крестьянских и солдатских депутатов.

А вот уже в наши дни председателя ЦКРК (Центральной контрольно — ревизионной комиссии КПРФ) В.Г. Юрчика после выступления с острокритическим докладом на партсъезде тотчас же отставили, посоветовав сосредоточиться на работе с массамив отдельно взятом Красноярском крае. Не парадокс ли: тот, кто должен по Уставу партиисдерживать амбиции не знающих удержу вождей, зависит и до сих пор не от воли партийных масс, а от этих же амбициозных лидеров…

Вещий изгнанник Питирим

Политика — сложная вещь, тем более, что этой науке (или искусству?) у нас в России никогда не учили.

Интересные размышления оставил на сей счет Питирим Сорокин, убежденный антикоммунист и даже учитель будущего президента США Джона Кеннеди. Труды Сорокина у нас мало кто читал, но все, даже несмышленыши, знают, что по “вероломному” приказу Ленина он был в сентябре 1922-го на знаменитом эмигрантском пароходе выслан из Советской страны.