Геннадий Зюганов: «Правда» о вожде

Из кого же, мой дорогой профессор, могла бы организоваться Партия Правды?

Не для избранных, а для мужественных

Попытки счистить прежнюю бюрократическую окалину, создать что-то новое предпринимались тогда многими оказавшимися не у дел политиками и опьяневшими от одного только предвкушения свободы юркими интеллектуалами. Первым казалось: победа команды Ельцина — явление временное, по ошибке поддержанное неразумным, обманутым народом, и стоит только переименоваться, перегруппироваться, выбросить яркие лозунги, и власть в стране, как сладкая груша, сама упадет в руки тех, кто случайно выпал, подобно варенику из миски со сметаной, из кабинетов с пультами государственного управления. Демонстрация 7-го ноября 91-го года, на которую только в Москве вышло несколько сот тысяч, а по России — несколько миллионов человек, укрепила надежды. Но — вспомним слова П. Сорокина об одряхлении прежнего, отмирающего царского, буржуазного режима — все надежды перечеркнули реальные события после августа — 91, как это случилось и в 1917-м.

Преимущество Б.Н. Ельцина только на первый взгляд казалось случайным и зыбким. На самом деле оно было неплохо продумано и организовано, обеспечено идеологически. Начиналось с создания еще союзной трибуны — МГД — межрегиональной депутатской группы. В первую очередь, названными выше интеллектуалами, среди которых тон задавали не прораб перестройки Ельцин, а питомцы Высшей партийной школы (В. Шостаковский и др.) и прибалты, увидевшие в МГД возможность побузить на Съезде народных депутатов СССР и под шумокулизнуть из союзной державы. А может, еще раньше — с перетекания реальной власти от компартии сперва в руки взбудораженных Советов, народных фронтов, забастовочных комитетов, через которые “новая демократия” просочилась, как вода через решето. Где они теперь — демократические Советы, народные фронты, СТК, “Московская” и прочие “трибуны”, “Демократическая” и “Марксистская” платформы? Их помнят, наверное, только дотошные историки. МГД помогла перетянуть на сторону тогдашней оппозиции интеллигенцию, известных на весь мир ученых, таких, как академик Сахаров. Появилось и множество газет, дайджестов, сборников — журналисты, в том числе из партийных изданий, все эти изнуренковы и тряпичкины, почуявшие вкус мнимой свободы и роскошной зарплаты, потянулись к хлебным местам. Кто больше заплатит, тот и прав.

А вот в “Правде”, других газетах и журналах КПСС по-прежнему разрешалось писать и говорить только в старых добрых традициях. Это, конечно же, вовсе не значило, что надо было каждую статью непременно тащить на просмотр в ЦК ( такое почему-то хотят ввести в практику лидеры сегодняшней, новой, компартии РФ). Но в каждом журналисте прочно угнездился свой, по А. Твардовскому, “внутренний редактор”, а уж в главном редакторе — тем более. Чаще всего правку и верстку определял его внутренний двойник — самый строгий цензор. Подобная “правильная” журналистика — в сознании читателей — безнадежно отставала от новых изданий, заговоривших с читателями на другом, неправильном, но привлекательном и доступном языке. Это стало бедой для нас, законопослушных правдистов, но обществом воспринималось как бросок вперед, к свободомыслию, как прорыв железобетонных барьеров застойной журналистики.

Кстати, многие из тех, кто сегодня требует от “своих” журналистов “полнее освещать” неинтересное, но “правильное”, “нужное”, сами и тогда, и теперь с удовольствием отрываются на чтении “вольных” изданий, где жизнь отражается не так, как надо, но оригинально и в пикантных подробностях.

Хотя на практике, официально, старые заблуждения повторяются след в след, причем забыто, кто нынче власть, кто — оппозиция. Происходит откат даже от наработанного прежде.

Помню, на Старой площади, в совещательной комнате члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС Александра Сергеевича Дзасохова, которому “досталось” партийное кураторство средств массовой информации, регулярно собирались руководители СМИ. Кабинет был небольшой, места за столом всем не хватало, только мэтрам, и устраивались кто где мог — даже на подоконнике. Там частенько присаживался Владик Фронин, главный редактор “Комсомолки”. Это был, я думаю, и маскировочный прием — не хотелось лишний раз попадаться начальству на глаза. Но ведущий “летучку” находил его и там:

— Владислав, вот вы опять напечатали…— далее называлась корреспонденция из “Комсомолки”. — А ведь мы уже беседовали и вы обещали…

— Я ничего не обещал, — тихо, но безупречно парировал Фронин, — Статья, о которой вы говорите, написана нашим уважаемым автором. Мы не можем диктовать ему, чтонадо и что не надо писать.

И что вы думаете: его взяли под белые ручки и послали куда подальше подумать о дальнейшем житье-бытье?

Сняли его с поста в “КП” лишь через несколько лет после подавления надуманного августовского (1991года) “путча” — по причинам, насколько мне известно, чисто бытовым. Фронин перешел в правительственную “Российскую газету” и спустя несколько лет стал ее главным редактором…

Но вернусь к идее “Партии Правды”.