Геннадий Зюганов: «Правда» о вожде

Замечу: в былые времена простая констатация этого факта была бы непозволительной, даже опасной, и ушлые историки и ранней и поздней советской эпохи обязательно оговаривались, что Ленин, большевики активно готовили февральскую революцию, без устали приближали ее, бурно накапливали силы, и потому известие: “В Петрограде началось!” было как бы сигналом и венцом их, и только их революционных стараний…

Вообще говоря, беспроигрышное в те годы усердие приписывать все и вся исключительно большевистской партии позднее сыграло с ней, с “Правдой”, а в конечном счете и со страной злую шутку. Когда в 1985-м и далее в смуте горбачевской перестройки обрушилась кавалерийская атака на советскую историю, остро наточенные шпаги заранее обученных гусаров, простите — перья натасканных публицистов стали опять же все вешать на ту же самую партию, выпячивая теперь сплошь ее мнимые и действительные неудачи, роковые заблуждения,грубые притеснения, тяжелые ошибки, а то и прямую злонамеренность. И эсеровский террор против царей и их сановников, и гапоновщина, и жестокость гражданской войны, никак не меньшая со стороны белогвардейцев, и расказачивание, и голод 20-х и 30-х годов, и конечно, ГУЛАГ — все это тяжелыми веригами повисло на РКП(б) — ВКП(б) — КПСС и потянуло ее ко дну, сначала в сознании множества легкодумных людей, а потом и в самом обыденном, житейском смысле.

Хитрость тут состояла в том, что приступлено было вначале к углублению все проникающей критики “тирании” Сталина, распочатой ХХ съездом КПСС еще в1956-м, вскоре доведенной до междоусобной разборки Хрущева с своими противниками — прежде ближайшими соратниками вождя, “жадной толпой стоявшими” у покинутого Хозяином трона. Затем пошли в ход панегирики — оптом, навалом, но и с разбором — противникам сталинского пагубного курса: Федору Раскольникову, посмевшему бросить перчатку всесильному Кобе — мстительному восточному Зелим-хану; Николаю Бухарину, который еще в 28-м, в известных, опубликованных в “Правде” (ее редакцию Николай Иванович тогда возглавлял)“Заметках экономиста” вбросил в широкие массы лозунг альтернативного сталинскому авантюризму пути…

Отмечаю только двоих, хотя их именами “восстановление исторической справедливости” отнюдь не ограничилось. Вспомнили — и по заслугам! — Мартемьяна Рютина, который, насколько можно судить, действительно пытался бороться — и не один! — против узурпации власти Сталиным — за подлинно коммунистическую партию, за партийную демократию. То и дело всплывали на поверхность журнально-газетной мути (а темп водовороту задавал “Огонек”) и другие имена — вплоть до обыденно презираемых прежде Зиновьева и Каменева: по видимости — как наиболее известных жертв политических репрессий, по сути, тогда еще тщательно сокрываемой, — как противников октябрьского (1917 года) большевистского переворота, объявленного новыми-старыми историками самой большой исторической ошибкой, заведшего Россию в тупик. Прокладывались подходные мосточки и к тому, чтобы “сиять заставить заново” имя Льва Троцкого. По крайней мере, мне, тогда ведущему “Страницы истории” в “Правде”, доводилось слышать от разных ученых, что подлинную альтернативу Сталину представлял не тихий, никчемный Бухарин, а “перманентный” заклятый личный враг Иосифа Виссарионовича, бывший, по мнению иных знатоков, пружиной Октябрьской революции, верховодом в гражданской войне, принесшей новой власти победу над долго не понимавшим своего счастья, неразумным народом…Но тут уж грудью встали тысячи, сотни тысяч, если не миллионы не выбирающих выражений ортодоксов — бойцов сталинской выучки, многие из которых выросли на беспощадной войне с троцкизмом.

Случались и эпизоды трагикомические.

Надо заметить, наиболее высоко вознеслась в ту перестроечную пору трагическая звезда Николая Бухарина. Свою роль тут бесспорно, сыграла имевшая широкое хождение среди интеллигенции книга о Бухарине американского советолога Стивена Коэна. Способный и эрудированный автор, располагая зарубежными, главным образом эмигрантскими источниками информации и захваченными в годы гитлеровского нашествия на Советский Союз архивами комитетов ВКП(б) , вполне научно, без привычных для большинства кремленологов грубых выпадов против Советской власти, доказывал реальное существование бухаринской альтернативы развития обреченной на революцию страны. Сам Коэнмесяцами гостил в Союзе, стал своим в широких научных кругах, работал в архивах перестроечной уже полу-Советской России. А уж Бухарина не вспоминали, не цитировали только совсем нелюбопытные…Журнал “Огонек” поджег фитиль интереса; журнал “Знамя” в нескольких номерах печатал книгу Анны Лариной-Бухариной, которой было не больше лет, чем няне пушкинской Татьяны, по причудливому совпадению, тоже Лариной, когда она увлеклась видным кремлевским соратником коварного вождя (помните: из Онегина: “А было мне тринадцать лет. Мой Ваня моложе был меня, мой свет”…)