Геннадий Зюганов: «Правда» о вожде

Нам было неизвестно, какими путями на полосе очередного номера “Правды” появилась статья неугомонного Побиска Кузнецова (светлая ему память) против вошедшего в моду историка Юрия Афанасьева. Для читателей газеты имя П. Кузнецова было миражным, фантасмагорическим, подобно лохнесскому чудовищу — никто не верил, что такой автор действительно существует. И в самом деле — Побиск Кузнецов был реально действующим субъектом, занимал кабинет на нашем восьмом этаже, но то, что именно он написал упомянутую статью, уже тогда оставалось под большим вопросом.И не без основания. (Скоро выяснилось, что “ответ историку” Ю. Афанасьеву сочинила по заказу со Старой площади группа ученых ИМЭЛ). А более всего фантастическими оказались постулаты нашего Побиска (в расшифровке: поколение большевиков и строителей коммунизма), будто Россия все время шла правильным, ленинским курсом, а вот на каком-то этапе девочки-мальчики регулировщики что-то напутали с дорожными знаками и флажками. В итоге заехали не в ту степь…

Замысел Юрия Афанасьева был, конечно же, совсем другим. Он подрезал корни советской идеологии, а история для него служила лишь сборником компрометирующих фактов. Если так же подойти к истории Франции, Германии, США, можно легко доказать, на какой крови и грязи зиждется их цивилизованность…

Появление Кузнецовской статьи было шокирующим, прежде всего, для самих правдистов. Особенно — для нас, сотрудников идеологического отдела, которых все дружно подозревали в причастности к скандальной публикации. Кроме, конечно, В.Г. Афанасьева, знавшего, как на самом деле готовилась злополучная статья. Я же все это выяснил уже впоследствии, когда мои коллеги по “Страницам истории” назвали имэловских авторов статьи, для которой П. Кузнецов — химик по образованию, как, кстати, и весьма тогда популярная Нина Андреева — по-дружески дал свое имя. Я с ним крепко повздорил вечером, уже после первого выпуска газеты, однако он, отбиваясь от критики, не выдал, кто же в действительности был ее автором…

К нам в редакцию хлынули потоки откликов-писем, по 70-80 в день, причем было очень непросто понять, кто из авторов занимает какие позиции. Но П. Кузнецова ругали все: одни — за то, что он слишком мягко заклеймил Ю. Афанасьева и К`, другие — за то, что слишком очевидной была некомпетентность, неуклюжестьавтора (такой обычно и бывает“коллективка”).

Публикация долго оставалась предметом дискуссий в редакции, свидетельствуя, что времена козьма-прутковского единомыслия уходят и от нас, что у правдистов вновь просыпается профессиональная и человеческая гордость, что с нами нельзя обращаться как с гибкой лозой по весне, попросту плести из нас лапти…

История эта знаменательна своей концовкой, достойной пера Н.В. Гоголя.

Само собой разумеется, что вокруг публикации разгорелись страсти не только в редакции. Сторонники и противники героя статьи — Ю.Н. Афанасьева атаковали партийно-государственный Олимп, требуя объяснений или сатисфакции. Требование “дуэли”, в отличие от пушкинской эпохи, обсуждалось не друзьями — возможными секундантами, но обитателями чиновных кабинетов в Кремле и на Старой площади. Чаша весов колебалась постоянно.

Однажды наш главный редактор был вызван к генсеку — М.С. Горбачеву и, вернувшись из верхних этажей партийной власти, собрал имевшихся в наличии руководителей “Правды”.

— Мне, — сказал он, — дано задание подготовить резкий ответ Юрию Афанасьеву. Мы должны его разобрать по косточкам, по пунктам. Я сам берусь за эту статью.… Подготовьте мне письма о его научной несостоятельности. Жду к пяти часам.

В пять часов главного на месте не оказалось — он появился, как обычно, к шести. Но особого желания видеть собранные нашим отделом материалы уже не наблюдалось.

— Давайте лучше завтра утром!

Утром — минут за пять до заседания редколлегии — я зашел к нему.

— Знаешь, от нас ничего не требуется. Пишут Отто Лацис и Игорь Дедков из “Коммуниста”.

— Я могу посмотреть, что они пишут?

— Хочешь — смотри.

Часов в двенадцать я заглянул к главному.

— Я заслал в набор, — сказал В.Г. — Посмотришь в полосе.

Тогда я попросил в типографии тиснуть отдельно гранку свеженабранной статьи. Мне пошли навстречу — я много лет работал заместителем ответственного секретаря, и служба выпуска это помнила.

В гранке, готовой к публикации, не только не было даже намека на критику по адресу Ю.Н. Афанасьева. В ней шла речь о том, что “Правда” допустила грубую ошибку и должна ее признать… Я буквально ворвался в кабинет главного:

— Виктор Григорьевич, это нельзя печатать! Почему мы должны сами себя размазывать?

— Чего ты кипятишься? — умиротворенно сказал В.Г. — По-моему хорошая статья.

Виктор Григорьевич порой круто менял свои оценки, но это уже был перебор.

— Хорошая статья, в которой мы сами себя — мордой об стол…

— А что ты предлагаешь?

— Давайте хотя бы поправим один абзац.

— Не надо. Авторы — авторитетные люди. Им поручил сам Александр Николаевич…

— Все-таки я предложу вариант.

— Не лезь. А впрочем — давай. Но придется согласовать с авторами. Если они упрутся — оставим как есть.