Геном

Увы, оригинальный труд Аристарха не сохранился. Он был наиболее хорошо известен по упоминанию у Архимеда. В письме тирану Гелону под названием «Псаммит, или Исчисление песчинок» Архимед писал: «Аристарх Самосский в своих «Предложениях» приходит к заключению, что мир гораздо больших размеров, чем только что указано. Он полагает, что неподвижные звезды и солнце не меняют своего места в пространстве, что Земля движется по окружности около Солнца, находящегося в его центре»[6].

Галилео Галилей, родившийся через двадцать один год после смерти Коперника, восстановил заслугу Аристарха, показав, что именно он был первооткрывателем гелиоцентрического характера Солнечной системы. Галилей назвал Коперника «человеком, обновившим и подтвердившим» эту гипотезу. Гелиоцентрическая теория не замедлила навлечь на Галилея гнев Римской инквизиции, которая продержала ученого под домашним арестом до самой смерти.

Вскоре стало ясно, что речь Аристарха Самосского о гелиоцентризме задала тон всем будущим конклавам «Китиона» и деятельности самой организации. Это общество было открыто смелым идеям, какими бы радикальными они ни выглядели. Значение имели лишь доказательства и свобода обсуждения. Орден не возводил человечество на пьедестал, не считал его венцом божественного творения, но видел себя частью вселенной, требующей объективного изучения и понимания. Превыше всего в нем ценился поиск истины.

Дезмонд корпел над архивами, наблюдая, как с годами и столетиями развивалось мышление соратников. Некоторые теории они отбрасывали, другие со временем не оправдывались, и мало-помалу начинала складываться главная, всеобщая теория: вселенная – единый организм, люди – только часть вселенной, у которой, однако, имеется важная роль. Мыслители считали, что возникновение и конец вселенной как-то связаны между собой и что связь эта, по сути, неизбежна. Главной в этой теории была мысль о том, что у вселенной есть некий энергетический источник – процесс либо сущность, которые направляют ее развитие от истока к реализации ее предназначения. Эту силу они называли «солнце-невидимка».

Дезмонд читал, как завороженный, его разум раскрывался с каждым прочитанным томом.

С 1945 года настрой заседаний изменился. Если прежде члены «Китиона» занимали созерцательно-выжидательную позицию, то теперь они начали беспокоиться, настаивать на переходе от теории к действиям. Конклавы стали созывать не раз в год, а каждый квартал. Внимание сосредоточилось на экспериментах, приоритет был полностью отдан созданию «Зеркала». С каждым заседанием осуществление плана по созданию загадочного устройства становилось все более экстренным. В 60-е годы, когда СССР и США накопили столько ядерных зарядов, что могли многократно уничтожить всю жизнь на планете, члены «Китиона» буквально возопили о переходе к действию. Члены организации, подарившие миру ядерную бомбу, не сомневались в грядущей гибели человечества. Им отчаянно хотелось искупить вину.

В 1965 году в Гонконге группа членов ордена спустила на воду «Бигль». С этого момента участники экспедиции на «Бигле» ежегодно докладывали конклаву о своих находках. Открытия шокировали Дезмонда. Ему казалось, что он сидит в Александрийской библиотеке[7] и читает давно утерянные анналы, полные откровений, способных навсегда изменить облик мира.

В 1986 году без каких-либо объяснений записи «Китиона» прервались.

* * *

Юрий навещал Дезмонда три раза в неделю, обычно по вечерам. Сидя у окна с видом на залив, они играли в шахматы. Свет фар проезжавших по мосту Золотые Ворота автомобилей светлячками скользил по воде.

– Я хотел бы дочитать архивы «Китиона» до конца, – попросил Дезмонд.

Юрий съел коня Дезмонда ладьей и вопросительно шевельнул бровью.

– Записки, сделанные после 1986 года, – пояснил Дезмонд.

– Они не существуют.

Дезмонд откинулся назад в кресле.

– В жизни не встречал менее разговорчивого человека, чем ты.

С учетом того, что Дезмонд вырос на попечении Орвиля Хьюза, сравнение было нешуточным.

Юрий погладил пальцем только что взятого коня.

– Я вырос в таком месте, где лишнее слово и даже неосторожный взгляд могли стоить жизни.

Дезмонд слышал, что Юрий провел детство в Сталинграде – ему было всего шесть лет, когда вторглись немцы. Послевоенные годы он прожил при сталинском режиме. Дезмонд хорошо помнил свои собственные детские годы, он тоже боялся раскрыть рот. От Орвиля прилетали не только ругательства, а кое-что похуже.

– Почему конклав перестал вести записи?

– Ты заходишь не с той стороны.

– То есть?

– Заседания больше не проводились.

– Значит…

– Ты сам читал отчеты и знаешь, что участников одолевал страх.

– Они думали, что времени почти не осталось.

– Да. А проект был не единственным.

– Тогда что случилось?

Юрий опустил коня на стол.

– Твой ход.

Дезмонд двинул вперед пешку, не следя за игрой.

Юрий увел короля из-под удара.

– Произошла трагедия. Своего рода… стихийное бедствие. – Старик на время замолчал. – С тобой, я знаю, так тоже было.

С какой стати Юрий упомянул пожар, уничтоживший семью Дезмонда? Пытается отвлечь? Или он что-то скрывает?