Геном неизбежности

Когда была входу охотничья берданка,
к ней патронташ, махорка и кисет,
когда не ждал глухарь подвоха спозаранку
и ничего ему не предвещало бед,
рассказывал сосед, когда я был мальчишкой,
как крался рысью он с берданкой к глухарям,
как билось у него, казалось, сердце слышно
и уж подавно птицам и зверям.

Припомнился и тут наш уличный колодец

с ведром и цепью, воротом и срубом,
из темноты его едва вода блестит.
В телеге конь бежит совсем как иноходец,
ноздрями шевелит и вспенивает губы
и в бездну заглянуть колодца норовит.
Прохладой дышит тот и ключевой водою,
и плещется уже в моём ведре она.
И пена у коня, как хлопья, под уздою,
и жадный его взгляд, как в облаках луна.
Подсолнухом в жару казалось в полдень солнце.
А пятки жёг неистово песок.
Спешу на речку, в ней тьма родников на донце:
нырял бы и тонул, как тонет чугунок.

А что творит зима! Сугроб со снегирями,

с сорокой, как пропеллер, на колу.
И я, ещё малыш, тянусь к оконной раме
с узорами из снега по стеклу.

И в этот же сугроб я падаю в пальтишке,

где только что сидел, как яблоко, снегирь.
А он уже с небес воскликнул: «Это слишком!..» —
не яблоко, а розовый имбирь.

12.04.2019, Москва

Голуби воркуют за окном

Голуби воркуют за окном,
их тепло вливается мне в душу.
Принакрыл подругу гость крылом
и воркует самке что-то в уши.

А голубка как чего-то ждёт —

мне ли им рассказывать о чувствах?
И меня лишь за душу берёт
трогательное их безрассудство.

Чёрный голубь, белая она.

На глазах творятся поцелуи.
Тут и чаша выпита до дна
и они, казалось мне, ликуют.

Жизнь творится прямо на глазах.

И любовь прилюдно и навеки.
Им ещё б венчанье при свечах,
обнажая сущность в человеке.

Но недолго длился этот пир:

голуби в лазури улетели.
Без любви и свет не мил и сир.
А чего ещё бы вы хотели?

13.04.2019, Москва

Там, где бывали есенин и рубцов

Ай, как выпить хочется!
И не стоит корчиться,
а пойти в пивную за углом,
там, где всюду мочатся,
не в чести и почести —
кто не пьёт,
быть дятлом поделом.

Ах, как пиво пенится,

и куда кто денется,
если водку к пене той плеснуть;
сразу мир изменится:
кто не верил, верится —
тех же, кто сошлись, не разминуть!

Это заведение

знало и Есенина.
И Рубцов не обошёл его.
Я с благоговением
замер на мгновение —
вот уж где добьюсь я своего.

Я читаю вслух стихи,

в них, как золото, грехи.
Кажется, вокруг все замирают.
Перестали петухи
раздувать свои мехи,
перья их техничка убирает.

Ах, душа моя, душа,

до чего ж ты хороша!
Только и свободой нынче бредит.
И ползу я не спеша
по Тверскому чуть дыша
и теперь из Аза, Буки, Веди.

13.04.2019, Москва

P. S