Геноцид

Секунду-другую подумав, Феггаттурис кивнул.

– Ладно. Полагаю, я смогу это пережить.

– Это негуманно, – с укоризной заметил жирный плоскоглазый.

– О каком гуманизме идет речь, если вопрос стоит о выживании вида. Либо – вы, либо – мы. Или я чего-то не понял?

– Все так, – сказал плоскоглазый и, вставив в рот конец шланга, не очень разборчиво пробубнил: – Только я, в первую и последнюю очередь, озабочен выживанием своей расы. Из вашей я могу сохранить лишь несколько экземпляров. Для разнообразия.

– Слыхали! – Феггаттурис посмотрел сначала на Рафа, затем на Виираппана. – И что теперь?

– Похоже, это единственный выход, – сказал Раф.

– Кто сделает это? – спросил Виираппан.

– А в чем проблема? – удивился Феггаттурис.

– Держи, – Виираппан протянул альбиносу свой мачете.

– Да при чем тут я? – вскинул брови Феггаттурис. – У нас есть специалист, – он выглянул из дома и громко позвал: – Таурриммас! Иди сюда.

– Что? – осторожно заглянул в дверной проем Таурриммас.

– Видишь эту обожравшуюся тварь? – Феггаттурис указал на безразлично пялящегося в потолок плоскоглазого.

– Да, – лицо Таурриммаса перекосила неприязненная гримаса.

– Его нужно убить.

– Согласен, – кивнул Таурриммас.

– Это должен сделать ты.

– Почему я?

Таурриммас медленно попятился, явно собираясь улизнуть, но Феггаттурис успел поймать его за локоть.

– Потому что тебе уже приходилось это делать.

– Нет! – протестующе затряс головой Таурриммас.

– Не отпирайся, приходилось, – стоял на своем Феггаттурис.

– Я находился в состоянии аффекта!

– Давай, мы и сейчас тебя заведем. Знаешь, что рассказал нам этот жирдяй?

– И знать не хочу!

– Ты должен это услышать.

– Нет!

– Тебе сразу захочется его убить.

– Отстаньте от меня! Я не буду никого убивать!

– Слюнтяй, – поставил безнадежный диагноз Феггаттурис и отпустил руку Таурриммаса. – В следующий раз мы тебя с собой не возьмем.

Не вступая в полемику, плотогон поспешил ретироваться.

– Будем тянуть жребий? – обратился Феггаттурис к оставшимся.

– Тебе непременно хочется устроить фарс? – спросил Виираппан.

– Мне? Нет, – честно ответил Феггаттурис.

– Ну, и ладно.

Старик повернулся к плоскоглазому.

– Хочешь что-нибудь сказать?

– Ты меня еще ни о чем не спросил, – ответил плоскоглазый и сунул в рот шланг.

– Ну и ладно. Обойдемся без лишних слов.

Виираппан взялся двумя руками за рукоятку мачете, широко размахнувшись, всадил его в скрытую складками кожи шею плоскоглазого, повернул и вытащил. Из широкого разреза потекла розоватая кашица.

– Все? – спросил Раф.

– Все, – кивнул Виираппан.

– Деревню жечь будем? – вернулся к главной, как ему казалось, теме Феггаттурис.

Глава 24

Деревню решили не жечь. Ежели война закончена, значит, плоскоглазые в свои дома уже не вернутся. Зачем добро без толку изводить? Под сводами плывущих деревьев было тихо, спокойно и как-то совсем по-домашнему уютно.

– Мы все сделали правильно? – спросил у Виираппана Раф.

– Надеюсь.

Старик достал из внутреннего кармана склянку с настоем зап-запа, вынул пробу, заткнул горлышко пальцем и быстро перевернул пузырек. Вставив пробку на место, Виираппан облизнул подушечку пальца.

– Хочешь? – протянул он пузырек Рафу.

– Нет, – отрицательно качнул головой тот.

Запрокинув голову, Виираппан посмотрел на небо, полное звезд.

– Красиво, – произнес он задумчиво.

– И очень далеко, – добавил Раф.

– Если жирный плоскоглазый говорил правду и мы действительно пойманы в петлю времени… Что нам теперь делать?

– Продолжать жить.

– При таком раскладе, – старик пальцем нарисовал в воздухе замкнутый круг, – жизнь становится бессмысленной. Мы обречены все время повторять один и тот же маршрут.

Раф поднялся на ноги, потянулся, подошел к бортовому поручню и облокотился на него.

– Что такое время? – спросил он, глядя на темную воду за кормой.

– В двух словах не объяснишь, – глубокомысленно изрек Виираппан.

– Объясни в десяти.

– Не буду, – недовольно насупился старик.

– По-моему, время похоже на воду, по которой плывет плот, – сказал Раф. – Она остается на месте, но при этом неуловимо меняется. А плот движется вперед.

– Ну, и к чему ты это? – помолчав, спросил Виираппан.

– Я думаю, не имеет значения, направлен ли временной поток по прямой или замкнут в круг. Время все равно движется, и мы вместе с ним становимся другими. Нужно только научиться помнить о том, что было.

– У плоскоглазых ничего не получилось.

– Потому что вся их память была сосредоточена в одном, безобразно толстом, деградировавшем представителе их сообщества. Мы же обладаем индивидуальной памятью. И, кроме того, можем сохранять свои знания, записывая их. Я вспомнил об этом только сегодня, но, думаю, используя эту методику, можно многого добиться.

– А что мы скажем людям?

– О чем?

– О том, что произошло.

– Мы скажем, что все закончилось, и плоскоглазые больше не потревожат нас.

– Когда-нибудь вопрос о том, что произошло, непременно всплывет.

– К тому времени мы придумаем, что на него ответить.

Раф сел на палубу, прислонился спиной к теплой, нагревшейся за день стенке надстройки.

Минут десять они сидели молча, наслаждаясь разлитым в мире покоем.