Генри Гоббс, покоритель космоса

— Понимаешь, Генри, дело вот в чем. — Дойдя до этого, капитан резко умолкает, чтобы сердито нахмуриться на очередной лист. Потом он вздыхает. И зачеркивает строчку. — Все думают, что мы нашли новую форму разумной жизни. Вероятно, все думали, что у нас это не получится, но когда получилось, очень обрадовались. Сегодня вечером на Омикроне будут установлены камеры всех телеканалов. Когда мы сойдем с корабля, на нас будет смотреть весь мир, в том числе президент Галактики и директор Центра Управления Полетами. В эту самую минуту на Омикрон прибывает команда из девяти ученых, чтобы изучать твою уникальную биологическую систему. Когда все они поймут, что произошла ошибка, то будут разочарованы. И не просто разочарованы, Генри, — они рассердятся.

Об этом я не подумал.

— На вас?!

— А на кого еще? — Капитан берет еще один лист бумаги. — К тому же виноват во всем я. Я должен был догадаться, что ты не инопланетянин, Генри. Я слишком сильно хотел поверить, что так оно и есть. Мне не хотелось еще тридцать лет провести в компании Джонса и Разумоффа. Говорить с тобой, Генри, было куда приятнее, даже когда ты только грюкал. Это должно было навести меня на верные мысли. Я должен был догадаться.

— Ошибиться может каждый.

— Но не так, Генри, Это особая разновидность ошибок — таких, слава о которых разносится по всей Галактике от края и до края. История «ЕГ-54» станет известна каждому везде, где есть газеты и телевидение. А знаешь, Генри, что все сделают, когда узнают ее? Будут смеяться. Над Космической Программой, над директором Центра Управления Полетами, над Галактическим Правительством — а главное, надо мной. Есть один капитан, скажут они, который не может отличить мальчишку от гуманоида. Не думаю, что я получу повышение, Генри. За такие шутки повышения не получают.

— А что с вами сделают?

— О, арестуют, отправят под трибунал, лишат права на пособие, заключат в тюрьму, подвергнут бесчестию. Что-то в этом роде. Нет, я тебя не виню, Генри. Просто получится немного неловко, вот и все.

Капитан улыбается и кладет ручку.

— Пожалуй, это не хуже любого другого. Отошлю — и покончу со всем этим.

«ЕГ-54» — Центру. Никакого инопланетянина нет. О недоразумении сожалею. Предлагаю прекратить кампанию в прессе. Подробный отчет и прошение об отставке прилагаются. Подпись — капитан.

— И зачем только я притворился инопланетянином?!

— Это было некстати, но теперь ничего не поделаешь, — говорит капитан, усаживаясь за клавиатуру.

— И почему я не настоящий инопланетянин?

— А вот это было бы кстати, только как это устроить? Где буква «ц», Генри? Вечно я ее ищу. Генри! Что случилось?

Случилось то, что меня осенила блестящая мысль, такая блестящая, что у меня таких и не было никогда, потому что в истории Галактики вообще еще не было подобных мыслей.

— Устроить это очень просто! — кричу я. — Ведь каши у нас полно, правда?

— Не понимаю, Генри, при чем тут…

— И у нас есть целый день на то, чтобы развести ее и налепить до прибытия на Омикрон!

— Куда налепить? Что-то мне, Генри, никак не найти букву «ц».

— На меня, конечно! Я могу еще немного побыть вашим инопланетянином! Я могу быть зеленым и склизким, я могу наделать себе щупальцев и ложноножек и на этот раз еще большие острые уши — всегда хотел попробовать сделать такие, — и я могу махать в камеры и грюкать ученым, а когда вы получите вашу медаль и никто не будет на вас смотреть, спрячусь где-нибудь, все смою и исчезну!

— Хорошо придумано, Генри, — говорит капитан, — только не получится. Знаешь, я буду скучать по тебе в тюрьме. Может быть, ты будешь писать мне раз в несколько лет, когда выпадет свободная минутка? Расскажешь мне об Омикроне, пришлешь фотографию динозавра, мне будет чего дожидаться…

— Вы не попадете в тюрьму! Все получится! Это будет совсем просто, вот увидите!

— Это будет НЕ ПРОСТО, Генри, и НЕ ПОЛУЧИТСЯ.

— Неправда! — ору я. — Я вам докажу! Теперь-то я понимаю, что он вовсе не так уж ошибался, как мне казалось тогда. Можно даже сказать, что он едва не оказался прав.

17. Возвращение домой

Ну вот, я написал гораздо больше четырех страниц, а остальное — достояние истории. Почти как я. Говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, так что прилагаю несколько фотографий (правда, я не думаю, что Артуровы фотографии лучше один раз увидеть, чем сто раз про них услышать. По-моему, про них можно услышать один раз, и хватит).

Вот первый снимок, который Артур сделал, когда мы с капитаном спускались по трапу. Если учитывать, кто сделал эту фотографию, не так уж она и плоха. Я машу в камеры. Люди в мундирах у подножия трапа — это оркестр Омикронской Академии. Половина готовится исполнять на флейтах гимн Омикрона, другая половина готовится исполнять «Славься, завоеватель». Гимн победил, но с небольшим преимуществом.