Генри и Катон

— Как считаешь, мы будем счастливы?

— Счастье не цель для меня.

— Это действительно произойдет?

— Ты о том, поженимся ли мы? Да, я уже начал приготовления.

— Не представляю себе будущее, сплошная пустота. Это как если глядеть в хрустальный шар и ничего там не видеть, как будто впереди смерть.

— В хрустальном шаре ничего и не увидишь, кроме своего отражения. Я тоже не представляю себе будущее, но это не имеет значения. Супружество такая вещь, Стефи, никогда не предугадаешь. Ни малейшей уверенности. Думаю, каждый, кто женится, чувствует, что это что-то нереальное и невозможное по сути.

— Я так боюсь Расселла и Беллы.

— Не стоит. Они полюбят тебя. Белла станет командовать тобой. Тебе понравится наш маленький домик. Будем жить просто. Увидишь, поймешь. Все это будет, Стефи. У меня не хватит силы воли, чтобы жить как святой, да вопрос так и не стоит, но самых непотребных соблазнов избежать смогу, слава богу. Будем жить как небогатые и обыкновенные люди.

— Ты не такой, не обыкновенный. Ты пикси, эльф. Это я обыкновенная. Не пойму, почему я нравлюсь тебе.

— Ты мне не просто нравишься, я люблю тебя. Ты для меня предзнаменование, добрый знак. Я всегда жил, следуя знакам. Мне никогда не везло с девушками, за которыми я бегал. Ты просто случилась, упала мне с неба.

— Я бы не хотела быть обыкновенной, не хочу, я хотела бы…

— Что ж, выйдешь замуж за меня, такого исключительного, разве этого не достаточно? Многим женщинам довольно успехов мужа.

— Ты считаешь меня глупой.

— Сама сказала, что ты обыкновенная женщина. Я просто продолжаю твою мысль. Не понимаешь иронии? Ты когда-нибудь бываешь веселой, когда-нибудь смеешься, шутишь? Мы с тобой как два мертвеца.

— Ты считаешь, что у меня нет чувства юмора, что я глупая, и я потому только нравлюсь тебе, что я такая простодушная. Ничего со мной не обсуждаешь, как обсуждал бы с…

— Все обсуждаю, дуреха!

— Нет, ты просто отмахиваешься от меня, будто… будто я… насекомое какое.

— Не говори ерунды. Хочешь еще посмотреть на них, показать тебе?

— Да, да, пожалуйста…

Генри достал из кармана конверт и вынул из него два длинных красных авиабилета.

— Видишь? До Сент-Луиса с пересадкой в Нью-Йорке, на мистера и миссис Генри Маршалсон. Это доказательство, не так ли? Там наше будущее, своей помолвкой мы определили его. К тому времени как самолет взлетит, мы уже будем женаты. Тебе понравится Нью-Йорк, Стефи. Понравится Сент-Луис, это удивительный город и такой красивый. Разве не хочешь увидеть Миссисипи?

— Нет. О, дорогой, я хочу…

— Ну хватит, Стефани, я слишком устал, я провел такую ужасную ночь, ожидая в темноте тех проходимцев, и еще не отошел от всего. Я не рассказывал, как это было, полиция велела…

— Генри, пожалуйста, ты никому не скажешь, что я не была девушкой Сэнди, ни Люцию, ни своей матери?

— Нет…

— Ни Расселлу с Беллой?

— Им до этого дела нет. Когда мы приедем в Америку, мы станем другими людьми, это все уйдет в прошлое.

— Тебя точно не расстроило то, что я не была девушкой Сэнди?

— Не начинай снова. В известном смысле Сэнди подарил мне тебя.

— Ты считаешь? Как я рада.

— Не понимаю твоей радости. Можно подумать, на Сэнди свет клином сошелся, и не только для тебя, для всех.

— Ты все еще находишь меня привлекательной?

— Да!

— Тогда поцелуй меня.

Генри поцеловал ее.

— У тебя темно-синие глаза и у губ вкус табака.

— Очень мило. Знаешь, я чувствую себя такой нескладехой, мне кажется, все смеются надо мной.

— Здесь над тобой никто не смеется…

— Генри…

— Что, Стефанчик?

— Ты не будешь видеться с той девчонкой, не будешь, с Колеттой, до нашего отъезда, не будешь?

— Нет-нет-нет.

— Понимаю, какой это кошмар, я говорю о том мальчишке…

— Стефи, послушай, мне нужно идти в гараж, проверить по списку садовый инвентарь.

Стефани проводила его до ступенек террасы, вертя шляпку за ленту. Сказала:

— Слов не найти, как тут красиво, у меня сердце разрывается…

— Прекрати, Стефи. Прислушайся: птичка поет нашу песенку.