Генри Торо

Так же как Эмерсон, Торо видит в природе тайну, которую человек должен разгадать. Но «таинственность» природы понималась ими по-разному. Торо, приближаясь к Гёте, помещает тайну природы в само природное бытие. Для Торо идеальное и материальное существования как бы слиты в природе, в то время как для Эмерсона таинственность находится вне природы, в мире скрытых идеалов, стоящих за природными феноменами. В результате Торо отказывается в противовес Эмерсону поместить человека над природой. Торо искал в материальной природе партнерства. Познавательное отношение человека к природе он в отличие от Эмерсона трактует не как подчинение природы человеку, а как вовлеченность человека в ее мир, слияние с ней в мыслях и делах. В интерпретации Торо природа приобретала самодовлеющее живое бытие. В учении Эмерсона этот момент был чрезвычайно ослаблен.

Иной смысл приобретала и сама «корреспонденция», вернее, Торо резко ограничил применимость этого принципа. Погружение в изучение фактов природы отодвигает на задний план их «корреспонденцию» с моральными идеалами. Философ столь убедительно и ярко рисует картины реальной материальной природы, что редкие попытки внести в этот контекст «корреспонденцию» теряют свою демонстративность и значимость. А сама интонация рассуждений Торо становится не утвердительной, а гипотетической. Символический метод позволяет Торо поднять повествование на философский уровень, не прибегая к аналогиям «корреспонденции». Редкий пример явной «корреспонденции» можно обнаружить в главе «Пруд в зимнюю пору» (трактат «Уолден»). Досконально точное с естественнонаучной точки зрения описание Уолдена Торо сопровождает следующим заключением: «Мои наблюдения над прудом верны и для области этики. Здесь также действует закон средних чисел» (9, 337). Далее философ пытается провести аналогию между естественной жизнью озера и жизнью человеческого духа. Но в отличие от «Природы» Эмерсона в «Уолдене» Торо эти «корреспонденции» даны в сглаженной форме, словно сам автор сомневается в их субстанциональности. Максимальное сосредоточение Торо на натуралистической стороне естественных феноменов лишало символ эмерсоновской умозрительности и надуманности.

Но Торо — символист, запутавшийся в противоречиях романтического натурализма. Видя, что решения конфликта между материальным и идеальным избежать нельзя, Торо попеременно занимал противоположные позиции: природу надо преодолевать — природой нельзя насытиться (см. 76, 35). Наиболее явно компромиссность философской позиции Торо обнаруживается в следующих идеях философа:

— природа нужна человеку для духовного обновления и для поддержания в душе человека ощущения «жизненной силы»;

— человек есть высшее творение природы, он представляет ее интересы. Человек как разумное существо раскрывает смысл породившей его природы;

— природа для человека — всемогущая и загадочная сила, а не просто проекция не-Я во внешний мир;

— мир природы остается молчаливым и бесполезным до тех пор, пока человек не проник в суть природы. Только тогда она становится для него собеседником и помощником. Проникновение в природу, считал Торо, должно идти через вдохновенный и исполненный творческого пыла чувственный опыт. Приблизиться к природе можно, только если до конца ощутить ее и вжиться в нее. Следовательно, перед человеком, обращающимся к природе, встает задача воспитания своих чувств, с тем чтобы они оказались достаточно чуткими и возвышенными для восприятия ландшафта. Сенсуализму Торо, таким образом, присущи черты концентрированности на переживаниях и ощущениях природы. Из «Дневника» мы узнаем, что сам философ, чтобы достичь максимального, пусть и временного, слияния с природой и погружения в ее мир, по нескольку часов подряд почти недвижно стоял в лесной чаще или на берегу реки;

— приближение к природе означает приближение к духовному началу: путь к высшему идеалу — через возвышение идеального в индивиде, а это достигается с помощью слияния человека и природы;

— доминирующий фактор идейного становления человека — страстное влечение к достижению полноты ощущения жизни. Подобное отношение к миру достигается «реальным и жизнерадостным взаимоотношением с природой» (10, 17, 281–282).

Отчасти изменяя, отчасти продолжая романтико-трансценденталистскую программу, Торо выдвинул двойную задачу: а) жить богатой и интенсивной природной жизнью; б) жить не менее богатой и интенсивной духовной жизнью (см. 75, 37).

Таким образом, взгляды Торо компромиссны. Будучи свидетелем и участником возвышения и бурного расцвета американского романтизма, Торо ощущал и начавшуюся вскоре после этого деградацию трансцендентально-романтической идеологии. И поэтому идейным исканиям философа присущи попытки примирить теряющий почву под ногами романтизм с набирающим философскую мощь натурализмом, тяготевшим к материализму. Примирения, однако, фактически не состоялось и не могло состояться.

3. Эстетическое и этическое в переживании ландшафта