Генрих Гейне

Пожалуй, более опасный противник, чем радикальная буржуазия, был пролетариат. В сороковых годах крупная промышленность и крупная торговля все больше расшатывали старые мелкобуржуазные формы жизни. Ремесленники, домашнепромышленные рабочие, жили в неописуемой нищете. Особенно это чувствовалось в силезской текстильной промышленности, где рабочие, по образному выражению Меринга, обеими ногами еще стояли в феодальном болоте, тогда как их тело уже сотрясалось сильнейшими вихрями капиталистической конкуренции.

Но у народившегося пролетариата еще не было достаточного пролетарского классового сознания для того, чтобы собственными силами помочь себе и рассчитаться с деспотами и их режимом.

Таким образом задача оппозиционного протеста угнетенных классов пала, как и прежде, на литературу и философию.

Политическая поэзия расцвела в Германии к началу сороковых го-дов. В 1840 году вышли «Песни космополитического ночного сторожа» Дингельштедта, в следующем году появились «Неполитические песни» Гофмана Фон-Феллерслебена, и в том же году вышли «Песни живого» Георга Гервега.

Германские политические лирики сороковых годов, разумеется, не были сходны по своему поэтическому дарованию, но нечто общее роднило их между собой. В их поэзии отражалась как нельзя лучше незрелость класса, готовящегося к борьбе, горящего пафосом борьбы, но не знающего, против кого из своих врагов обратить меч. Отсюда - отвлеченные восторги и преклонение перед свободой вообще, перед внеклассовыми идеалами равенства и братства.

Гейне возмущал «тот смутный бесплодный пафос, тот бесполезный пар энтузиазма, который с пренебрежением смерти кидался в океан общих мест и всегда напоминал американского матроса, который был таким восторженным поклонником генерала Джексона, что однажды бросился с верхушки мачты в море, воскликнув: «Я умираю за генерала Джексона».

Эта неконкретность молодой политической поэзии, возникшей в Германии, раздражала Гейне, который не мог мыслить абстрактно, не мог действовать, не нанося удары реальным людям и фактам. Его полемика с Платеном, его выпады против Берне, - конечно, борьба за определенное мировоззрение, за те идеалы буржуазного демократизма, которым тогда поклонялся Гейне, и против дворянского аристократизма и мелкобуржуазного радикализма.

Так и борьба против политических поэтов сороковых годов является в сущности продолжением борьбы Гейне против узкого немецкого радикализма, против прославления принципов «христианско-германской национальности».

Травя Гейне, немецкие радикалы кричали, что он «талант, но не характер». В предисловии к «Атте Троллю» Гейне ответил на это, что талант был в свое время очень неприятный дар природы, потому что он навлекал на обладателя его подозрение в отсутствии всякого характера. Завистливое бессилие в качестве мощного оружии откопало антитезу между талантом и характером. «Пустая голова горделиво указывала на полное сердце, и добродетельный образ мыслей сделался козырной картой. Я помню одного тогдашнего писателя, который ставил себе в особенную заслугу, что не умел писать; за свой деревянный слог он получил почетный серебряный кубок».

Конечно, Гейне не прав, нападая огульно на всех политических поэтов, выступавших в печати ко времени создания «Атты Тролля».

Политическая лирика сороковых годов была признаком пробуждающегося сознания буржуазии, и несмотря на все недостатки, поэзию Фрейлиграта или Гервега нельзя было называть «маркитанткой свободы». Но Гейне был прав в другом: те плоские либеральные «поборники света и правды», которые обвиняли его в шаткости убеждений и рабском образе мысли, кичились «хорошими характерами», то есть проявляли патриотический образ мысли и в полнейшей безопасности гуляли по отечеству. А он, которого величали «беспринципным талантом», жил на чужбине, не надеясь попасть на родину. Так, по своему собственному признанию, время работало на него и прежние немецкие правительства оказали ему большую услугу: «Распоряжение об аресте, которое, начиная с немецкой границы, на каждой станции напряженно ожидает возвращения поэта на родину, - это распоряжение регулярно возобновляется каждый год в рождественские святки, когда на елках искрятся милые огоньки. Такая ненадежность путей сообщения отбила у меня охоту к путешествию по немецким землям, и я вследствие этого праздную святки на чужбине и на чужбине же, в изгнании, окончу мои дни».

Что же представляет собою в сущности «Атта Тролль»? Это памфлет, направленный в две стороны: против узкорадикальных поэтов и против тевтоманов-националистов.

Каким же оружием наносит удары Гейне? Чем может он бить сразу радикализм и христианско-национальную тевтоманию? Своим оружием он избирает романтику.