Генрих Гиммлер

Он сохраняет свою привычку регулярно посещать церковь вплоть до 1924 года, хотя признаки сомнения в религиозных убеждениях начинают появляться в его дневниках гораздо раньше. «Думаю, у меня назрел конфликт с религией, — пишет он в декабре 1919 года, — но что бы ни случилось, я всегда буду любить Бога и молиться ему, я останусь преданным католической церкви и буду защищать ее, даже если буду от нее отлучен». В феврале 1924 года он все еще ходит в церковь, но упоминает о своих спорах, касающихся «веры в Бога, религии, сомнений (в непорочном зачатии и т. д.), конфессий, взглядов на дуэли, крови, сексуальных связей, мужчины и женщины». Вопрос секса по своей притягательности превосходит даже религию, несомненно, из-за его убеждения в необходимости ограничения половых связей до брака. По-видимому, он оставался девственником до 26 лет, и, несомненно, испытывал мучения из-за неудовлетворенных сексуальных желаний. После одного из споров о сексе, которые часто происходили у Генриха с его другом Людвигом, клерком, он записал в феврале 1922 года:

«Мы обсуждали опасность подобных вещей. Я испытал, что это такое — лежать рядом, вдвоем, с прижатыми друг к другу разгоряченными телами… ты весь горишь и должен собрать все свое мужество, чтобы прислушаться к рассудку. Девушки в этот момент заходят так далеко, что уже не понимают, что делают. Это жгучая, бессознательная, пронизывающая все существо жажда удовлетворения действительно могущественного, страстного природного желания. Поэтому все это так опасно для мужчины и накладывает на него огромную ответственность. Мужчина может сделать все с безвольными в данной ситуации девушками, но в то же время он должен достаточно потрудиться, чтобы побороть собственную природу».

Другой бедой Генриха был недостаток денег. Он ненавидел свою возрастающую зависимость от семьи, хотя и научился возмещать отцу расходы на содержание, которое тот регулярно посылал ему, и очень тщательно выверял свои скромные расходы на еду и одежду. Сохранившиеся письма Генриха к родителям показывают нам, как тщательно перечисляет он все мельчайшие подробности штопки и починки, равно как и мелочи, требующие дополнительных затрат. Его письма всегда полны уважения и нежности: «ваше милое поздравление с днем рождения… галстук надо заштопать с левой стороны… дорогие родители, к сожалению, я должен попросить у Вас денег; осталось только 25 марок от последней сотни… я никогда не надеваю белые рубашки для работы, поэтому мои вещи действительно хорошо сохраняются… галстук в горошек, который мне подарили на Рождество, порвался в нескольких местах… искренние приветствия и поцелуи».

Характер молодого человека проявлялся во всем, что он писал, равно как и в том, что эти письма, а также многие другие документы того периода — чеки, списки, черновики, корешки билетов и т. п. — сохранились, благодаря его усилиям, после страшной войны.

Точность была во всем. 5 ноября 1921 года он во взятом на прокат траурном костюме присутствовал на похоронах Людвига III Баварского; через две недели он, как предписывал этикет, звонит вдовствующей королеве, которая являлась матерью его крестного; 18 января 1922 года он принимает участие в националистской студенческой церемонии в честь годовщины основания Германской империи. Через наделю, 26 января он посещает митинг клуба стрелков вместе с Эрнстом Ремом, который, как пишет Гиммлер в дневнике, «настроен очень дружелюбно». «Рем пессимистически смотрит на большевизм», — лаконично добавляет Генрих.

Рем был активной фигурой в армии. Он был на 30 лет старше Гиммлера, и влияние, которое он стал оказывать на юношу, привело Генриха к более серьезным занятиям политикой. Вместе с братом Гебхардом Гиммлер вступил в местный националистский корпус, возглавляемый Ремом, — военизированное формирование, которое позже, в ноябре 1923 года, присоединилось к войскам Гитлера во время Мюнхенского путча.