Генрих IV

Обстоятельство, наивно добавляет историк, из-за которого он получил прозвище Справедливый. Лицо ребенка ни малейшей чертой не напоминало его отца, и в характере, как выяснилось впоследствии, не было никакого сходства. Ничего со стороны Бурбонов, ничего со стороны Валуа. Ничего от Франции. Что до маркизы де Верней, она родила без всякого шума к концу октября мальчика, получившего при крещении имена Гастон-Генрих, ставшего сначала епископом Менца, а затем герцогом де Верней.

По случаю благополучного разрешения состоялся шумный праздник, балет (мы не знаем точно, по поводу этого ли балета консультировались с Сюлли) составлял его главную часть. Для исполнения этого балета королева выбрала пятнадцать самых очаровательных женщин двора. Маркиза де Верней была в их числе. Епископ Берто сложил поэму об этом балете, где поведал зрителю, что королева и пятнадцать дам представляли шестнадцать добродетелей. Аполлон с лирой в руке в сопровождении девяти муз входил под пение стихов, рефреном которых было:

Слава, слава человеку,
Королю и чуду века!

Восемь девушек королевы танцевали во втором выходе балета, а в третьем появлялась сама королева и ее свита, разделенная на четыре кадрили. Бриллианты и другие камни, которыми были усыпаны дамы, составлявшие кадриль, бросали столь ослепительный блеск, подобного которому никто еще не видел.

Сам король, ослепленный этим спектаклем, обратился к папскому нунцию.

— Монсеньор, — спросил он, — видели ли вы когда-нибудь более блистательный эскадрон?

— Ослепительно, — ответил тот, — и очень опасно!

К несчастью, гармония, царившая между королем, супругой и любовницей, длилась недолго. Мадам де Вилар, сестра Габриель, которая еще при жизни мадам де Бофор была на примете у короля, видела в маркизе де Верней соперницу и непрестанно думала о мщении. Она сошлась с королевой. Та под маской дружбы питала чисто флорентийскую антипатию к маркизе. А потому королева от всей души присоединилась к этой мести. Как же они отомстят? Средство было найдено. Жуанвиль, как мы уже сказали, был на хорошем счету у маркизы. У него хранилось несколько писем, носивших чисто интимный характер. Но из страха впасть в немилость при дворе он рассорился с ней и сблизился с мадам де Вилар. Мадам де Вилар удалось выудить у него письма маркизы де Верней. В них упоминалась королева весьма неуважительно, под именем «Толстая банкирша». Не жалели в них и короля, а все ласковые имена отдавались другому. Письма представили королеве. Ее первым криком было:

— Нужно, чтобы король их увидел!

Мадам де Вилар не желала ничего лучшего. Тут же было решено, что король их увидит. Но это решение было принято без Элеоноры Галигаи. Она была слишком предусмотрительна, чтобы позволить им пойти на такой опасный шаг, и воспротивилась бы ему. Мадам де Вилар попросила у короля личного свидания. Король согласился дать аудиенцию. Мадам де Вилар начала с заверений в уважении и преданности, которые явились причиной невозможности скрыть от короля нанесенного ей оскорбления. Она считала бы себя преступницей, скрыв это. Она предала бы этим самого великого из королей, достойнейшего из сеньоров, самого благородного человека в мире. При этом мадам де Вилар подсунула королю маленькую связку писем.

Генрих IV прочел их и пришел в ярость от ревности. Он поблагодарил мадам де Вилар и в нетерпении мести прервал аудиенцию. Как только мадам де Вилар вышла, он вызвал графа де Люда, своего доверенного, и поручил ему отыскать маркизу и объявить ей от его имени, что она коварна, что она самая опасная из всех женщин, что она чудовище, наконец, и что он отказывается ее видеть.

Маркиза позволила посланнику справиться с его трудной миссией и выслушала его с улыбкой на устах.

— Передайте королю, — ответила она, — что я никогда ничего не делала такого, что могло бы оскорбить его величество, и потому не могу понять, почему он обращается со мной столь невежливо. Я не сомневаюсь, что кто-то возвел на меня напраслину. Но правда за меня отомстит.

С уходом посланника она удалилась в кабинет глубоко взволнованная, сознавая, что сама она далеко не без греха.

Послали за герцогом Жуанвилем, мадемуазель де Гиз и герцогом де Бельгардом. Герцог де Жуанвиль признался, что передал письма мадам де Вилар. Теперь было ясно, откуда нанесен удар. Отвести этот удар было невозможно, он попал в цель, а значит, необходимо было его смягчить. Посоветовались. Решено было свалить все на вмешательство секретаря герцога Гиза, способного имитатора любых почерков.