Генрих IV

Жизнь он вел беспорядочную. О нем и о его дочерях можно было услышать довольно забавные суждения.

Таллеман де Рео подытожил их таким образом:

«Он брал на себя труд продырявить бочку, прежде чем дать напиться своим зятьям».

К пятнадцати годам на Шарлотту был уже большой спрос. Маркиз де Сурди предлагал свою руку, затем Бассомпьер делал все возможное, чтобы его считали ее избранником. И как раз в тот момент, когда встал вопрос о свадьбе Бассомпьера и мадемуазель де Монморанси, королева отобрала ее для балета. Этот балет стал поводом для ссоры между ней и Генрихом. Генрих желал, чтобы туда попала Жаклин де Рей, графиня де Морэ, его новая любовница. Но королева не хотела этого и предлагала заменить ее на мадам де Вердекон, жену президента счетной палаты. Королева восторжествовала: графиня де Морэ была исключена, и мадам де Вердекон заняла ее место. Королева торжествовала всегда; как можно было отказать такой плодовитой королеве!

Итак, репетировали балет, не задумываясь о мадемуазель де Монморанси, а во время репетиции танцовщицы проходили мимо двери короля. Король захлопнул дверь. Но вот однажды он закрыл ее не столь плотно, чтобы не заметить мелькнувшую фигурку мадемуазель де Монморанси. Тогда, вместо того чтобы закрыть, он распахнул дверь. На другой день он пошел еще дальше — сам явился на репетицию. Дамы были одеты нимфами, с позолоченными дротиками в руках.

В определенный момент, исполняя одну из фигур балета, они поднимали дротики, будто желая их метнуть. И мадемуазель де Монморанси оказалась как раз перед королем, когда поднимала свой дротик. Создалось впечатление, будто она хотела его пронзить.

Король признавался позже, что она проделала этот жест столь грациозно, что ему показалось, будто сердце его и в самом деле разбито, и он чуть было не лишился чувств.

С этого момента король не закрывал больше дверь своей комнаты. Вопрос о графине Морэ больше не поднимался. Он позволил королеве делать все, что она пожелает.

Балет состоялся и стал одним из самых прекрасных зрелищ. Он был исполнен двенадцатью дамами, что подтверждается этой строфой Малебра:

Двенадцать красавиц пленяли
Так нежно, что сердце отняли!
А это уже не смешно.
Пусть ласково глазки глядят,
Удачи желать им грешно!
Того небеса не хотят!

Мадемуазель де Монморанси не только привлекла взоры короля, но и возбудила воодушевление поэта.

Вот две строфы Малерба о ней в оде, которая начинается словами: «Оставь меня, докучный разум». Эти две строфы — живой портрет мадемуазель де Монморанси.

Я знаю, роза устыдится
С подобной свежестью равняться,
А грудь и шея не боятся
Лебяжьей белизной гордиться.
Огнем любые небеса
Затмят небесные глаза.

Пусть слышу я, пока не глух,
Простой напев ее речей!
Пусть красота среди ночей
Мне зренье обострит и слух!
Но то, что Бог лишь может дать,
Мне песнями не воссоздать.

Понятно, что король Генрих IV с его способностью возгораться не мог пройти мимо такой красоты и не влюбиться. И он страстно влюбился в мадемуазель де Монморанси. Но нужно было соблюсти приличия. Она должна была выйти замуж за Бассомпьера, и говорили, что это с обеих сторон брак по любви. По крайней мере Бассомпьер со своей стороны, не задумываясь, громко об этом заявлял. Король желал, чтобы совесть его по отношению к мадемуазель де Монморанси была чиста. Он устроил встречу с ней в обществе своей тетки, мадам д'Ангулем, дочери Генриха II, и как бы невзначай заговорил о свадьбе мадемуазель де Монморанси и Бассомпьера.

— Мадемуазель, — спросил король красавицу Шарлотту, — по душе ли вам эта свадьба?

— Сир, — ответила она, — я всегда счастлива подчиняться моему отцу. И этим подчинением ограничиваются мои амбиции.

Ответ был настолько покорный, что у короля не осталось ни малейшего сомнения, что эта покорность неприятна юной красавице.

Король понимал, однако, что слишком любимый муж способен развеять все надежды любовника. И тогда он послал за Бассомпьером. Бассомпьер явился с видом настоящего покорителя сердец, подбоченясь, с носом по ветру и подкручивая ус.

— Бассомпьер, — обратился к нему король, — я посылал за тобой, чтобы поговорить о вещах серьезных. Сядь сюда, мой друг.

Король был так очарователен, признавался Бассомпьер, что такое начало сразу испугало его.

Он сел туда, куда указал король, и заявил, что он к его услугам.

— Бассомпьер, — сказал ему король, — я думал о том, как укрепить твое положение при дворе.

— И как же, сир? — спросил Бассомпьер.

— Женив тебя на мадемуазель д'Омаль, мой друг.

— Как, сир? — ответил Бассомпьер. — Вам угодно дать мне двух жен?

— Каких двух жен?