Генрих IV

В последующие дни король укреплял свою репутацию. Каждое утро он ходил на мессу в разные церкви. Ко всеобщему удивлению, не было ни арестов, ни конфискаций. Всего-навсего составили список нежелательных лиц, получавших такие «извещения»: король желает, чтобы вы на некоторое время покинули город, а если кто-то из вас хочет удалиться к герцогу Майенну, вам будет выдана подорожная. Список любопытен. В него включено много простолюдинов, представители Шестнадцати и совсем немного духовенства. Некоторые отправились в добровольную ссылку. И самое главное — никаких мучеников.

Такое милосердие удивило как бывших врагов, так и друзей, оно нравилось народу, но волновало политиков. Разве возможно взятие мятежного города без резни и грабежей? Если положительный результат был очевиден, — последние лигистские города сдались, так как перестали опасаться репрессий, — то в окружении короля появилась некоторая настороженность. Улыбки и добрые слова трогали только простых людей, буржуа, купцов, приходских священников; знать же требовала субсидий и синекур.

А Генрих до сих пор не проявлял щедрость к своим соратникам, у него была прочная репутация «скряги». Отсюда и кислая мина его приверженцев, и недовольство тех, кто ведал расходами, — Морнея, а вскоре и Рони.

Капитулировали последние очаги парижского сопротивления — Бастилия, потом Венсеннский замок. Некоторые монастыри все еще отказывались молиться за короля. «Нужно подождать, они еще сердятся». Генрих простил даже своего исповедника. «С кафедр против меня произносили проповеди, — сказал он в Сорбонне, — меня обзывали непристойными словами, но я хочу все забыть и всех простить, даже моего исповедника, кроме Буше, который не стесняется до сих пор лгать и злобствовать в своих проповедях. Да и то я не собираюсь посягать на его жизнь, пусть хотя бы замолчит». 22 апреля Университет и парижская церковь постановили, что повиновение королю обязательно. Кардинал Пелльве, самый высокопоставленный из оппозиционеров, умер от досады, узнав о вступлении короля в Париж. В этом же году, кстати, скончаются кардинал Бурбонский и маркиз д'О, восстановление которого в должности коменданта города не очень-то понравилось парижанам.

Правда, с Парламентом были некоторые сложности. Оставшееся в городе лигистское меньшинство (около сорока советников) уже несколько месяцев как образумилось, и значительно облегчила возвращение короля. Генрих хотел забыть прошлое и устранить внутренние раздоры. 28 марта он снял запрет, наложенный на оставшиеся в городе судебные палаты, и вернул им все права. Советники, несколько лет назад покинувшие Париж и укрывшиеся в Туре и Шалоне, чтобы образовать две верные королю судебные палаты, посчитали эту амнистию обидной для себя. Получалось, что присоединившимся лигистским советникам выпала честь занести в протокол первые решения, принятые в Париже королем, и самим аннулировать все акты, которые они незаконно ратифицировали с 19 декабря 1588 г., в том числе и назначение Майенна наместником королевства. Пьеру Питу было поручено вырвать страницы из книги записей, где содержались преступные решения и постыдные дебаты. А в это время 200 советников из Тура и Шалона ждали восстановления в должности. Оно состоялось 14 апреля и 15 мая по указанию первого президента Арле.

Эпидемия присоединений

Примеру Парижа постепенно последовали другие лигистские цитадели. В Руане Виллар уже несколько недель вел переговоры с Рони. Он потребовал подтверждения своей должности адмирала Франции, которую ему пожаловал Майенн, наместничества в Северной Нормандии, а также 347780 ливров. Ошеломленный Рони посоветовал королю не уступать этому диктату, но Генрих хотел как можно быстрее покончить с этим, так как новая осада Руана обошлась бы ему гораздо дороже. 27 марта Виллар сдал город и вместе с ним Гавр, Арфдер, Понт-Одеме и Верней.

В Руане был создан роялистский парламент под председательством верного Клода Грулара. Волна присоединений достигала Пикардии и Шампани. Жители Тура изгнали в апреле герцога Жуенвилля, брата герцога Гиза. В апреле и мае присоединились Сане, Аббевилль, Ажан и другие города.