Генрих IV

Баскония и Наварра, подверженные испанскому влиянию, не восприняли новое учение, но Беарн быстро стал рассадником ереси. Этому способствовало два культурных фактора: с одной стороны, книгопечатание, а с другой — проникновение французского языка. Распространение французского языка на всем Юго-Западе сопровождало централизирующие усилия королевское администрации. Французский язык использовался в королевских указах, затем в парламентах Бордо и Тулузы, потом нотариусами и наконец в проповедях священников.

Такую ситуацию застали Антуан и Жанна, когда вступили во владение землями Генриха д'Альбре. Сначала они вели выжидательную политику. В соответствии с королевским указом от 1546 г. они тоже объявили в эдикте от августа 1555 г. о своем решении «искоренить еретическую секту» и «сохранить католическую религию».

Однако, по-видимому, именно с этого времени Жанной овладели сомнения. Она знала о симпатиях своей матери и, возможно, разделяла ее склонность к мистицизму. Но у нее был другой характер, и она принадлежала к другому поколению. Для нее вдохновленный идеями Эразма веротерпимый дилетантизм, определивший поведение Маргариты Ангулемской, был пройденным этапом и даже некой изменой идеалам. Сестра Франциска I никогда бы не отреклась от католической веры, никогда официально не примкнула бы к кальвинизму и к тому, что его представляло, — к новой церкви и новой вере. В глазах Жанны эта половинчатость была, недопустимой и даже достойной осуждения. Она считала, что Бог требует от своей паствы безоговорочного служения, если даже оно ведет к разрыву с римской церковью, а следовательно, со старым миром. Обладая железной волей и непреклонным духом, Жанна постоянно находилась в поисках абсолюта, она была склонна к героизму вплоть до мученичества, представляя себя на арене вместе с первыми христианами, отказавшимися приносить жертву ложным богам.

В 1555 г. после периода колебаний, о котором мы ничего не знаем, Жанна сделала свой выбор. К счастью, сохранилась относящаяся к этому времени переписка Жанны с виконтом де Гурдоном, которому она поверяла свои самые сокровенные мысли. Эта недавно изученная переписка проясняет многое. В письме от 22 августа Жанна выражает свое убеждение в том, что «новая вера праведна и необходима». Однако Жанна была женщиной скрытной и благоразумной, что не раз доказала. Она не признавала бесполезных действий и делала только то, что могло принести результаты. В 1555 г. момент казался ей неподходящим для открытого выражения своих убеждений, поэтому она скрывала от окружения свое обращение в другую веру. Брантом, как и многие другие, заблуждался, написав, что в то время «она больше любила танцы, чем проповеди, и не выказывала никакого расположения к новой религии». Однако эта женщина, любившая танцы, а не проповеди, в следующем году впустила под видом католических проповедников четырех протестантских пасторов. Более того, она разрешила им произносить публичные проповеди.

Догадывался ли Антуан о медленной эволюции религиозных воззрений своей жены? Опередил ли он ее, или только следовал за ней по этому пути? Трудно сказать. В эти годы, когда они часто жили в разлуке, принц мог подвергнуться определенным влияниям, популярным среди высшего командования, — в частности, влиянию Шатильона. Вообще-то в последние годы царствования Генриха II все высшее дворянство размышляло над своими убеждениями. Разумеется, это была склонность к самоанализу, а может быть, подсознательное аристократическое стремление к независимости по отношению к монархической власти. Самостоятельный путь к новой вере, политические амбиции, тайное влияние жены? Во всяком случае, именно Антуан первым из супругов открыто высказал свои убеждения. Это произошло в 1557 г. после событий на улице Сен-Жак, которые показали, до какого фанатичного исступления могли дойти парижские католики. Наваррский король попросил у Женевской церкви прислать проповедника! Вскоре тот прибыл в Беарн, это был Франсуа ле Ге, по прозвищу Буанорман. Антуан разрешил ему проповедовать в замке По, тогда как другие сторонники Реформации бороздили страну, настраивая население против католической церкви. Среди них были Жером Кассбонн, Виньо, Анри де Барран, которого тепло принял в замке Коарраз барон де Миоссанс. Можно с уверенностью предполагать, что он произносил проповеди перед маленьким принцем Генрихом.

Стремительное распространение в Беарне идей Реформации и открытое сочувствие к ним принца крови породили среди протестантов большие надежды. В декабре Кальвин пишет королю Наварры, заклиная его твердо держаться новой веры. Антуана пригласили защищать ее на заседании Генеральных Штатов, которые собрались в Париже 4 января 1558 г.: «Всемогущий Бог вызволил вас из мрака суеверия… и просветил ваш разум знанием Евангелия Господа нашего Иисуса Христа. Если вы, Ваше Величество, сомкнете уста, то кто же осмелится разверзнуть свои, дабы заговорить?»