Генрих Шестой глазами Шекспира

Таким образом, над телом усопшего Генриха Пятого собрались четверо ближайших родственников нового короля Генриха Шестого: двое родных дядюшек, Глостер и Бедфорд, и двое двоюродных дедушек, Эксетер и Винчестер (которых по традиции принято называть тоже дядями).

Герцог Эксетер произносит много запутанных слов, из которых мало что можно понять. В общем, вроде как горюет. Епископ Винчестерский выражается более просто, но тоже сожалеет о безвременной смерти племянника.

– Церковь неустанно молилась за него, – говорит он, – и это принесло военные победы нашему Генриху.

И вот в этом месте обозначается первый конфликт: оказывается, Хамфри Глостер сильно не любит не только своего дядюшку епископа, но и всех церковников скопом.

– Церковь молилась за его победы? – ехидно спрашивает он. – Да она молилась за то, чтобы король умер поскорее! Вам, попам, не нужен король-победитель, вам нужна марионетка, которой вы могли бы управлять.

 Что церковь? Не молись попы так рьяно,
 Не кончилась бы жизнь его так рано.
 Безвольный государь желанен вам,
 Который слушался бы вас, как школьник.

– Зато теперь ты протектор, – зло парирует епископ, – и можешь сам управлять и маленьким принцем, и всей страной. Ты же бога не боишься, ты перед своей женой на задних лапках ходишь, тебе духовники не указ.

Вообще-то слова о жене герцога Глостера выглядят здесь совершенно неуместно. Но нам еще придется их вспомнить, так что все не зря.

Глостер не скрывает презрения к дяде:

– Это кто тут духовное лицо? Ты, что ли? Да ты о духе давно забыл, для тебя на первом месте плоть. Если ты и заглядываешь изредка в храм, так только для того, чтобы помолиться о гибели твоих врагов, а вовсе не для того, чтобы очистить душу.

В перепалку вмешивается герцог Бедфорд, новоиспеченный регент Франции, просит брата и дядю прекратить склоку и начинает произносить торжественно-скорбную надгробную речь, мол, что теперь будет со страной без такого короля, как Генрих…

Речь прерывается появлением гонца, который сообщает плохие новости из Франции: «потери, неудачи, пораженья». В этих поражениях английская армия во Франции потеряла «Шампань, Гюйенну, Реймс и Орлеан, Жизор, Париж, Пуатье».

Реакция герцога Бедфорда неоднозначна:

– Говори потише, а то покойный король услышит и от таких новостей может встать из гроба.

Вот и поди пойми, то ли это циничная шутка атеиста, то ли опасения глубоко верующего человека.

– Ничего себе! – сокрушается герцог Глостер. – Если бы Генрих был еще жив, то от таких известий наверняка умер бы.

Не знаю, как насчет Генриха Пятого, а историки и хронисты точно скончались бы на месте, прочтя такой текст. На самом деле осаду Орлеана французам удалось прорвать только в 1429 году, когда дело взяла в свои руки Орлеанская девственница Жанна д’Арк, то есть через 7 лет после смерти короля Генриха, а Париж англичане удерживали аж до1437 года. Азимов отмечает, что Шекспир во всех исторических пьесах весьма вольно обращается с датами, перемещая удобные ему факты во времени вперед и назад, как нужно для сюжета и драматизма, но в первой части «Генриха Шестого» автор превзошел сам себя по части анахронизмов. Такого фактологического бардака (это выражение Азимова) нет больше ни в одной его пьесе-хронике. Поэтому нам будет довольно трудно разобраться и с событиями, и с возрастом тех персонажей, которые являются реальными историческими лицами. Впрочем, мы будем делать это лишь там, где это действительно необходимо, чтобы понимать логику действия внутри пьесы, а для сопоставления художественного текста с исторической действительностью все желающие могут обратиться к истинно знающим авторам, например, к Питеру Акройду или к тому же Айзеку Азимову.

– Как такое могло произойти? – спрашивает герцог Эксетер. – Была измена? Нас кто-то предал?

– Никакой измены, все дело в недостатке людей и боеприпасов, – поясняет гонец. – И моральный дух в войсках заметно ослабел, потому что ходят слухи о том, что вы здесь разбились на партии и никак не можете договориться. Нужно браться за оружие и идти в бой, а вы только рядитесь, кто должен возглавить войско. Один хочет вести затяжную войну при малых затратах; другой хотел бы воевать, да уже немощен; третий считает, что нужно решать вопрос дипломатическими путями, а не оружием. А пока вы совещаетесь, мы теряем свои завоевания во Франции.

– Я – регент Франции, и я должен не слезы тут лить, а надевать доспехи и ехать воевать, – решительно заявляет герцог Бедфорд.