Генрих Третий. Последний из Валуа

Воспользовавшись тем, что все придворные были у Екатерины, король незаметно проскользнул в свой кабинет, где его уже ждали маршал д’Омон и месье де Рамбуйе, королевский магистр. Пересказав им донесение Венецианелли, король попросил их совета.

«Его надо немедленно арестовать!» – вскричал маршал.

Да, но где было взять людей, охрану и судей?

«Тогда его надо убить», – говорит д’Омон.

Генрих III вызывает Крийона, самого храброго капитана Франции, и приказывает ему избавиться от мятежника. Отважный капитан тут же решает вызвать герцога на дуэль – что же до убийства, то он решительно отказывает. Смущенный Генрих не настаивает.

Однако сохранить что-нибудь в секрете во дворце, открытом всем ветрам, было очень сложно. Слухи поползли тут же. Гиз, ослепленный своим могуществом, отказывается им верить, но зато он наконец соглашается с планом поднять всех католиков: гражданская война даст ему то, чего он не мог добиться при помощи Генеральных штатов.

В день святого Фомы, 21 декабря, когда придворные выходили из церкви, где они слушали утреннюю мессу, Гиз попросил короля оказать ему милость и выслушать его. Генрих со всей сердечностью взял герцога под руку и увлек его к ограде парка, ныне не существующего. Поскольку Гиз держал свою шляпу в руке, король заставил его покрыть голову.

Заверив короля в своей преданности и готовности к самопожертвованию, герцог выразил крайнее огорчение тем, что утратил доброе отношение своего господина. Он прекрасно видит, что его величество больше не доверяет ему, поэтому он считает себя обязанным отказаться от чина генерал-лейтенанта и покинуть Блуа. Генрих мгновенно понимает, что это означает раскол страны: протестанты тянутся к Англии, а Лига мечтает превратить французов в подданных испанского короля. Однако благодаря своей сдержанности король ничем не показывает, насколько он обеспокоен. И заверяет герцога де Гиза в своих самых добрых чувствах к Лотарингскому дому, отказывается принять отставку герцога и просит его впредь не относиться с легкостью к столь серьезным вопросам.

На следующий день утром король и герцог снова встречаются, на сей раз в покоях королевы-матери, которая болела бронхитом. Под ее пристальным взглядом они еще раз заверили друг друга в самых добрых чувствах, и, выходя, Гиз заметил своему брату: «Все-таки он неплохой человек, не злой…»

Ближе к вечеру король вызывает Гиза. Тот находит Генриха III в самом благодушном настроении; улыбаясь, король сообщает Гизу, что собирает совет завтра утром, и просит Гиза не забыть об этом.

Вечером 22-го, ужиная с дамами, Генрих де Гиз находит под своей салфеткой анонимную записку, которой его ставят в известность, что король собирается его убить.

Фанфаронствуя и желая произвести впечатление на Шарлотту де Нуармутье, Гиз читает ее вслух, а потом высокомерно бросает: «Он не осмелится!»

Пока Гиз развлекался со своей любовницей, король давал указания Бельгарду, Луанаку и своему камердинеру Дю Альду, затем он позвал человека, с которым долго беседовал наедине. Совесть его была спокойна: нельзя было сохранить единство Франции и жизнь этого человека. И король, обладавший всей полнотой судебной власти в королевстве, имел право казнить мятежника, но он мог судить его трибуналом.

В три часа утра, утомившись от любовных утех с Шарлоттой, Гиз отправляется спать в свою постель.

В четыре часа Дю Альд стучит в дверь королевских покоев.

В половине пятого господа д’Омон, де Рамбуйе, де Мэнтенон, де Бельгард входят к королю. Бельгард открывает потайную дверь, и по винтовой лестнице они спускаются на набережную.

Собрав их вокруг себя, король шепотом спрашивает, может ли он положиться на их верность. Обрисовав им сложившееся положение, он спрашивает, согласны ли они помочь ему избавиться от Гиза. Конечно, они заверяют его, что готовы отдать жизнь за короля.

В половине шестого утра Генрих уже присутствует на мессе в своей молельне.

В шесть часов утра Жан Перикар, секретарь герцога де Гиза, будит своего господина. Герцог Лотарингский, не выспавшийся после ночных похождений, поднимается с трудом. За окном темно и льет проливной дождь.

В семь часов Генрих III отправляет в совет д’Омона, Рамбуйе, д’О, Мэнтенона, а затем из своего укрытия появляются Сорок Пять. Восемь из них, в том числе Луанак, прячутся в комнате короля, которую обычно называли «старым кабинетом»; все они были вооружены шпагами и кинжалами. Трое других располагаются вдоль лестницы, ведущей в эту комнату. Король удаляется в «новый кабинет» в сопровождении государственного секретаря Револя, своего дорогого Бельгарда и двух знаменитых бретеров.

Гиз в это время направляется в то крыло дворца, где обычно собирается Королевский совет; когда в сопровождении своего секретаря он пересекает внутренний двор, к нему приближается один из придворных: «Монсеньор, король что-то замышляет против вас».

«Благодарю вас, мой друг. Меня уже давно не оставляет это предчувствие».