Генрих Третий. Последний из Валуа

Едва изворотливая итальянка потребовала возвращения Кале, как королева Елизавета тотчас же денонсировала договор Като-Камбрези и вероломно захватила Гавр. После долгих переговоров Елизавета уступает: она подписывает договор Тройе и, согласившись на незначительный выкуп, окончательно оставляет Кале.

Торжество Екатерины было полным. И только одно событие омрачило ее радость: убийство среди бела дня на мосту Сен-Мишель ее преданного Шарри, убийство, совершенное месье Шателье-Порто, правой рукой Колиньи. Королева была сильно привязана к этому верному служаке, и она никогда не простит его смерть семейству Шатийон, к которому принадлежал Колиньи. Однако опасаясь, что рухнет здание, с таким тщанием возводимое ею в течение целого года, королева отказывается от мести.

Екатерина могла гордиться своими успехами: мир был восстановлен, гранды укрощены, стране навязана веротерпимость, Англия побеждена, Кале возвращен Франции. И все это – за тринадцать месяцев. Говорят, и не без оснований, что если бы Екатерина после падения с лошади, которое случится следующей весной, не оправилась, потомки все равно поставили бы ее имя в один ряд с Анной Боже или Бланкой Кастильской¹⁰.

Глава 3 Мечты о свадьбе (31 января 1564 – 14 января 1566)

В Фонтенбло, куда королева-мать удалилась на отдых, она устраивает роскошные празднества по случаю установления мира. Екатерина не была похожа ни на одну французскую королеву. Ни супруги первых Валуа – до нее, ни восходившие после нее на французский трон испанские принцессы, воспитанные при дворе, где правила этикета были слишком суровы, не царствовали с таким размахом, с таким блеском и покоряющей силой.

Вне всякого сомнения, Екатерина заставила себя уважать и заставила себя бояться. Даже дети не часто отваживались ее беспокоить, а если и делали это, то всегда с замиранием сердца. Но никто не умел так, как она, играть роль хозяйки дома, никто не мог соперничать с ней в искусстве очаровывать гостей, доставлять каждому удовольствие, разделять его радость и скромно отходить в сторону, дабы ничто не сдерживало эту радость. Она любила остроумные шутки, увлекалась скабрезными рассказами и уговаривала поэтов дозволить музе бродить по рискованным дорогам. С материнской улыбкой она благодушно закрывала глаза на любовные шалости своих фрейлин, и двадцать четыре ее амазонки щедро пользовались своим обаянием, чтобы завоевывать для Екатерины все новые и новые сердца.

Распорядителем празднества в Фонтенбло был Ронсар, и все ему рукоплескали: кавалькады, балетные представления, поэтические состязания и венец всего – впервые показанная трагикомедия «Прекрасная Женевьева», в основу которой легла рыцарская поэма Ариосто «Неистовый Роланд»; роли в ней исполняли принцы и принцессы.

Первое место среди этих актеров занимал Александр. Екатерина восхищалась и наслаждалась его игрой. Несмотря на то что Александру было всего тринадцать лет, королева-мать считала, что он достаточно взрослый, чтобы стать мужем принцессы, которая в качестве свадебного подарка принесет ему корону.

Но где найти такую наследницу? Англия и Германия отпадали из-за победы там Реформации. Италия в данный момент не представляла какого-либо интереса. И только один монарх, Филипп II, процветал. Нельзя ли кусочек этой обширной империи выделить для Александра?

Екатерина не сильно любила своего зятя, оголтелого фанатика, за его твердолобость, но она признавала, что он – самый могущественный монарх в мире, самый богатый, а также – тут в ней говорило ее низкое происхождение – глава знаменитого австрийского дома Габсбургов. Екатерина уже давно собиралась повидать Филиппа II, надеясь, что ей удастся смягчить этого непреклонного человека и склонить его к более мягкой либеральной политике, закрепленной в Амбуазском договоре. Она тешила себя надеждой получить – по случаю примирения – приданое для своих детей.

План этот был небезопасен: хрупкий мир в государстве держался на взаимном доверии – выдержит ли он встречу королевы, провозгласившей веротерпимость, и короля, опирающегося на инквизицию?

Доходя мысленно до этой точки, Екатерина снова устремляла взгляд на ангельское личико обожаемого сына, и ею опять овладевали неудержимые мечты.

Сестра Филиппа II, королева Португалии донья Хуана, только что овдовела. Происхождение и богатство делали ее одной из самых выгодных партий в Европе. Екатерина уже воображала своего ненаглядного сына мужем этой суровой набожной женщины, за что он должен получить от Испании в качестве приданого прекрасное Португальское княжество. То, что донье Хуане было двадцать девять лет, а Александру – тринадцать, в расчет не принималось.

Нет, Екатерине было решительно необходимо повидать зятя. Начиная с этого момента, стол королевы Испании завален письмами из Франции.