Генрих Третий. Последний из Валуа

Екатерина не могла долго проводить политику насилия, противную ее характеру. Считая необходимым покончить с разрушительной войной, она принимает требования протестантов: полная свобода вероисповедания, полная свобода протестантского богослужения в точном соответствии с Амбуазским эдиктом; в качестве гарантий их безопасности протестантам отходили Ла-Рошель, Монтобан, Ла-Шарите, Коньяк. Договор был подписан 8 августа 1570 года в Сен-Жермене.

Собрав совет, король просит всех торжественно поклясться, что они будут соблюдать договор. В тот же день Колиньи написал Екатерине: «Умоляю Вас поверить, мадам, что в моем лице Вы имеете самого преданного слугу, какой у Вас когда-либо был».

Генрих возвращается в Лувр. Последняя кампания нисколько не омрачила его ореола самого знаменитого из всех христианских принцев.

В ноябре Карл IX сочетается браком с эрцгерцогиней Елизаветой, младшей дочерью императора; это был живой и нежный ребенок, относившийся с трогательной привязанностью к своему ужасному супругу.

Плачевное состояние казны никогда не мешало Екатерине устраивать пышные празднества, особенно когда речь шла о свадьбе. Герцог Анжуйский щеголял в камзолах, расшитых золотом и жемчугами, увешанный богато отделанным оружием, распространяя резкий запах духов. Он был в центре внимания; Виллекье, Дю Гаст и другие фавориты не отходили от Генриха, женщины не могли перед ним устоять.

Монсеньор посвящал мадемуазель де Шатонёф элегии, восхваляя ее красоту. И когда, вознесясь в мечтах слишком высоко, она осмелилась заговорить о браке, Генрих сделал вид, что не возражает, тем временем исподтишка наблюдая за реакцией своей униженной и несчастной сестры.

Однако развлечения не мешали молодому принцу выполнять обязанности генерал-интенданта короля – так называлась его новая должность, которая, как считали многие, была совершенно никому не нужна. Но Генрих очень серьезно относился к своей репутации и ролью «государственного мужа» дорожил больше, чем жизнью.

Иностранные посланники обвиняют герцога Анжуйского в том, что он в ту пору чрезмерно увлекался женщинами, но по-настоящему влияли на него только герцог Неверский, Виллекье и Дю Гаст. У генерал-интенданта были обширные полномочия, контролировать которые могла лишь королева-мать, чья комната находилась рядом с комнатой сына.

Увы! Ни работа, ни развлечения, ни слава не могли удовлетворить Генриха – он постоянно ощущал в душе какую-то пустоту и тоску. Было ли это результатом его разочарования в сестре? Но Маргарита как таковая лишь отчасти соответствовала его идеалу – в той же степени, что и прекрасная Шатонёф, да и многие другие придворные дамы, чье расположение было несложно завоевать. Этот герой, как и Дон Жуан, гонялся за мечтой, у которой не было имени.

Екатерина по-прежнему пыталась найти для него королевство. Когда в Авиньоне разразились неприятности, она умоляет папу римского доверить княжество попечительству монсеньора. Получив отказ Пия V, она вступает в переговоры с неверными, предлагая султану заключить союз против Испании – в обмен на алжирский трон для герцога Анжуйского. Она также не оставляет мысли о браке монсеньора с протестанткой, дочерью герцога Саксонского.

И в этот момент перед честолюбивой матерью открылась ошеломляющая перспектива: Генриху предлагалась рука самой могущественной королевы Европы, которая заставляла называть себя королевой-девственницей или весталкой Запада, хотя людская молва приписывала ей немало непристойных похождений. Речь шла о самой Елизавете Английской.

Идея исходила от двух протестантских руководителей, кардинала Шатильонского и видама¹² Шартрского; оба они жили в изгнании в Лондоне и искали королевской благосклонности.

Английская королева, несмотря на постоянную отсрочку платежей и поразительную нерешительность, которые сослужили ей лучшую службу, чем ум или храбрость, находилась в ту пору в очень плохих отношениях с королем Испании. В первые годы своего правления Елизавета дорожила дружбой с Филиппом II – отчасти из тактических соображений, отчасти из благодарности: она не забывала, что обязана своему шурину жизнью. Но скандал, вызванный в католическом мире злоключениями Марии Стюарт, изменил положение вещей.

Филипп II настаивает, чтобы папа римский объявил Елизавету узурпаторшей и заставил отречься от трона. Елизавета Английская без промедления мстит за себя.

Франция должна была извлечь выгоду из этих разногласий. Став супругом непримиримой владычицы Альбиона, монсеньор мог бы добиться терпимого отношения к католикам Великобритании, а на континенте – к протестантам. Опираясь на мощь двух стран, он мог бы вступить в мятежные Нидерланды, захватив часть королевства. Возможно, он даже получил бы от побежденного Филиппа II итальянское княжество для своего брата, герцога Алансонского.

Таков был план французских изгнанников. Кардинал Шатильонский так разволновался, что умер из-за желудочной непроходимости. Положив конец всем сомнениям, видам Шартрский поручает маршалу Монморанси изложить их соображения Екатерине.