Генрих Третий. Последний из Валуа

Видя, что королевская власть постепенно переходит в руки Лотарингского дома, семейства иностранного происхождения³, или же в руки выскочек, многие возмущались. Особенно принцы крови, представленные младшей ветвью дома Бурбонов, не пользовавшейся никаким влиянием. Старший из них, Антуан Вандомский, заключил выгодный брак с добродетельной и неуживчивой Жанной д’Альбре, наследницей крохотного королевства Наварра. Несмотря на удушающую скуку, царившую при дворе Нерака⁴, этот слабохарактерный, бесцветный и трусливый человек был вполне удовлетворен. Но его братья, во главе с младшим принцем Конде, не могли смириться с бездеятельностью и бедностью. Они были принцами крови, поэтому все недовольные и гонимые инстинктивно тянулись к ним. Старое дворянство, оскорбленное почестями, которыми осыпались выскочки, выжидательно смотрело на них, и так, почти против собственной воли, они стали центром притяжения для протестантов задолго до того, как присоединились к Реформации.

Екатерина поняла грубые ошибки принца, который, отрекшись в пользу других семей, вырыл пропасть между собой и нацией. Когда-то она лишь пожимала плечами, теперь же тревожилась, что союз Бурбонов с протестантами поставит под угрозу будущее ее детей, и конечно, в первую очередь Александра. Жажда деятельности переполняла ее крепко сбитое, плотное тело многодетной матери. А поскольку во Франции все возможности перед ней оставались закрытыми, Екатерина обратила свои взоры к Италии.

Воспользовавшись войной, Тоскана еще раз попыталась сбросить иго зависимости от Испании; взбунтовалась Сиена. Екатерина получила от короля разрешение использовать свои земли для поддержки восставших. Армия под командованием Строцци перешла через Альпы и провозгласила права Екатерины, внучки Лоренцо Великолепного⁵, – впервые в кроткой золушке проглянула сильная правительница.

Целиком захваченная этим планом, королева строит комбинации, торгуется, угрожает, обещает; перо ее буквально летает по бумаге. Не есть ли Тоскана неожиданный подарок судьбы для ее Александра?

Но увы! Поражение Строцци развеяло прекрасные мечты. Екатерина поначалу горько сокрушается, но потом успокаивается, произведя на свет восьмого ребенка, Эркюля, смуглая кожа которого напоминает о давних корнях семейства Медичи, что сильно огорчает королеву. Этот сын Екатерины станет кардиналом.

И все же она не отказывается от мысли получить трон в Италии. Еще четыре года Екатерина лелеяла эту мечту и сильно разгневалась, узнав, что Диана подталкивает короля к заключению мира с Испанией. Столь сильным было ее раздражение, что она нарушает двадцатипятилетнюю привычку сдержанно молчать в присутствии соперницы, и когда Диана де Пуатье, увидев у Екатерины в руках книгу, поинтересовалась, о чем она, королева ответила: «Об истории этого королевства, где, как я узнала, политику королю часто диктовали распутные женщины».

Гиз, покрывший себя славой после победы у Кале, тоже был обеспокоен, но ни его влияние, ни интриги королевы не могли поколебать решимости Генриха II, торопившегося как можно скорее закончить войну за пределами Франции, чтобы начать борьбу против ереси внутри страны.

За двадцать лет Реформация уже победила в Германии, Швеции, Англии и вполне могла завоевать Францию. Многие писатели, придворные дамы, военные – сам Колиньи и его братья – увлекались стихами Маро⁶, музыкой Гудимеля⁷, учением Лютера и Кальвина. В южных провинциях обстановка была особенно взрывоопасной: там псалмы и протестантские проповеди приводили в экстаз толпы людей. Волны одетых в черное пасторов захлестнули Бретань, Гасконию, Лангедок и, перехлестнув через Луару, угрожали Парижу. Жанна д’Альбре хотела истребить католицизм в своих владениях.

Аскетизм кальвинистского учения привлекал даже своей крайностью. Церковь столь сильно злоупотребляла роскошью, непомерными расходами, столь пренебрегала нравственностью, что строгие одежды пасторов, скромное убранство протестантских храмов, незыблемость их принципов оказывали на людей мощное воздействие, воспринимались как откровение.

На Екатерину, несмотря на ее суеверие и сильную тягу к внешнему, к обрядности, оказал слишком сильное воздействие эпикурейский скептицизм Льва X и Климента VII, чтобы она могла считать, будто гимны, исполненные по-французски, заслуживали казни. Генрих же, напротив, ненавидел Реформацию. Поэтому, торопясь начать свой крестовый поход, он подписывает договор Като-Камбрези, по которому выдает свою старшую дочь за короля Испании Филиппа II, сестру – за герцога Савойского, а все земли, завоеванные Францией после правления Карла VIII, включая Кале, в течение восьми лет отходили Англии.