Генрих VIII и шесть его жен. Автобиография Генриха VIII с комментариями его шута Уилла Сомерса

Май и июнь прошли в подготовке к королевскому северному путешествию, как теперь его стали называть. Судя по самочувствию, мое здоровье полностью восстановилось, словно тех ужасных мартовских дней и вовсе не бывало. Нога не беспокоила меня. Я был чрезвычайно занят и к тому же понимал, что летом мне предстоит много ездить верхом и охотиться, поэтому временно отказался от напряженных атлетических тренировок.

Уилл:

Перед отъездом Гарри не забыл еще об одном важном деле – о «весенней чистке Тауэра». Королю не хотелось оставлять без своего надзора опасных заключенных. И посему Маргарет Поль, старая графиня Солсбери, последовала за своим сыном Генри, лордом Монтегю, на эшафот. Она отказалась взойти на него, заявив, что «так поступают только с предателями, а она не предательница», и заставила бедного палача – словно фермера, который гоняется по скотному двору за курицей, – бегать за ней вокруг эшафота, размахивая топором.

Генрих VIII:

С женой я виделся меньше, чем мне хотелось бы. Общая суматоха препятствовала нашим встречам, да и сама Екатерина была очень сдержанна и казалась расстроенной. Я заподозрил неладное, хотя она уверяла, что все в порядке. Должно быть, она тревожилась из-за королевского путешествия, во время которого ей постоянно придется быть на виду. Понимая ее чувства, я похвалил себя за то, что решил отложить коронацию. Екатерину и без того ждет немало испытаний.

В хлопотах я и не заметил, как наступило лето. Меня волновала только своевременная подготовка к отъезду. За окнами распускались и увядали цветы. Но мне было не до красот природы.

Как-то раз Калпепер сообщил, что в приемном зале сидит посетитель, желающий говорить со мной.

– Одет он бедновато, – бросил он, – и притащил с собой пеньковый мешок.

«Нищий проситель», – мысленно проворчал я. Но мешок… не скрывается ли там предательский нож? Убийцы сновали повсюду, они могли появиться в любой момент.

– Пригласи его сюда. Но сам держись поблизости.

Вскоре Калпепер вернулся и привел старого садовника. Он и правда явился в грубом рабочем наряде. Должно быть, пришел прямо из оранжереи.

– Я вырастил ее, ваша милость! – Его голос дрожал от восхищения. – Я не ожидал, что она расцветет так скоро!

Из мешка он извлек горшок с розой чистого красного цвета, на гладком, лишенном шипов стебле.

– Цветок, правда, еще маловат. Но выглядит здоровым и крепким.

– Потрясающе! – пробормотал я.

Бутон едва приоткрыл нежные лепестки над безупречно гладким стеблем. Он напомнил мне мою юную Екатерину. Я подарю ей цветок сегодня после вечерни.

Старик получил щедрую награду за свои труды.

Больше всего я любил это время – когда, закончив все дневные дела, мы с Екатериной вместе музицировали. В тот вечер она играла на верджинеле, а я аккомпанировал ей на лютне. Сидя рядом с женой, я любовался изящным изгибом ее шеи и высокой замысловатой прической. Моя душа пребывала в покое. И лишь когда Екатерина вопросительно взглянула на меня, я нарушил очарование и сказал:

– У меня есть для вас маленький чудный сюрприз.

Ее глаза засверкали. Она обожала получать подарки. Должно быть, я надарил ей уже целый сундук драгоценностей. И разумеется, к ней перешли все мои подношения Джейн Сеймур. А также владения Кромвеля.

– Смотрите.

Я вручил ей розу, необыкновенную, выращенную по моему заказу.

– Так где же он?

Она взяла горшок и, даже не взглянув на цветок, лучезарно улыбнулась.

– Подарок у вас в руках.

Только тогда она присмотрелась к розе и восторженно похвалила ее. А когда я объяснил ее символическое значение, Екатерина расплакалась.

106

Отъезд мы назначили на первое июля. Но Господь распорядился по-другому, и хляби небесные разверзлись над Англией. В общей сложности три недели нам пришлось дожидаться, пока кончатся обильные дожди и как следует просохнут дороги. Шотландцы посвятили это время обсуждению ответа на мое приглашение, а англичане – отделке Большого зала в йоркском аббатстве Святой Марии.

Мне не хочется пересказывать скучные подробности того долгого путешествия. Моя свита насчитывала целую тысячу слуг, офицеров и прочих придворных, и поэтому одно только размещение на ночлег требовало неимоверных усилий и хлопот. Даже богатейшие дворяне не могли поселить под своей крышей такую огромную толпу; хорошо, что для восполнения нехватки жилых помещений мы захватили с собой пару сотен шатров. Да, протокольные церемонии, обустройство жилья и обязательные пиршества и увеселения (во время которых все давили мух со скуки) оставили унылое впечатление. Чего нельзя сказать о природе и об обитателях этих краев!

Ах, почему я раньше не видел этих мест? Тамошние пейзажи пленили меня, но еще более порадовали встречи с простыми людьми. В каждой деревне свято чтили древние традиции. Любопытно, что по мере продвижения на север нам встречалось все больше высоких и белокожих людей. В Норфолке практически у всех жителей были синие, как ясное октябрьское небо, глаза.