Генрих VIII и шесть его жен. Автобиография Генриха VIII с комментариями его шута Уилла Сомерса

Несмотря на то что рано еще говорить о разлуке, поскольку дней с отъезда Вашего величества прошло не много, мое сердце так стремится к Вам, любимому и желанному моей душе повелителю, что единственной моей отрадой стали Ваши письма. Наше расставание кажется мне бесконечно и невыносимо долгим, и мне хотелось бы узнать обо всем, что происходит с Вашим величеством со времени нашего прощания; ведь Ваше благополучие волнует меня гораздо больше собственного, и я неизменно и усердно молюсь о Вашем здоровье. И хотя военный поход вызван делами огромной важности, из-за них Вы подвергаете себя многим лишениям, поэтому чувства любви и привязанности вынуждают меня молиться о Вашем скорейшем возвращении.

С другой стороны, пылкая любовь примиряет меня со всем, что доставляет Вам удовольствие и к чему призывает Вас долг. И то же самоотверженное чувство побуждает меня признать ничтожность собственных потребностей и удовольствий и с радостью принять устремления того, кому принадлежит моя любовь. Всеведущему Господу известно, что слова мои не просто написаны чернилами на бумаге, но поистине запечатлены в сердце моем.

Не желая излишне утомлять Ваше величество, я заканчиваю мое сбивчивое послание, вверяя Вашу судьбу во власть Всемогущего Владыки и моля Его ниспослать вам долгую жизнь и блаженное процветание как в этом мире, так и в иной жизни, дабы возрадовались Вы в избранном Богом царствии.

Из Гринвича.

Смиренная, покорная и любящая жена и подданная Вашего величества,

королева Екатерина, К. П.

Господь смиловался надо мной, послав мне такую супругу. Но ей лучше не знать, что мной вновь завладели призраки, которых она когда-то помогла успокоить. Нет, ни за что…

Пока я праздновал победу (испытывая попеременно то счастливейшие, то несчастнейшие мгновения моей жизни), мне был нанесен жесточайший удар. Во время осады Булони Карл тайно заключил мир с Франциском в Крепи. Император покончил с войной, став отныне для меня если не врагом, то отнюдь не союзником. Теперь я не мог ждать от него помощи. Придется в одиночку противостоять Франции, Шотландии и, вероятно, Турции.

Следовательно, о дальнейшем продвижении вглубь Континента не могло быть и речи. С тяжелым сердцем я вернулся в Англию и начал готовиться к обороне на случай внезапного вторжения. Я оставил Брэндона на зиму в Булони, приказав ему удерживать крепость в наших руках. Я не собирался отдавать ее обратно, поскольку с учетом Кале наши владения во Франции утроились.

Мое возвращение очень обрадовало Кейт, тем более что закончилось бремя ее регентства. Она с честью выдержала испытание, но государственные дела слишком тяжелы для хрупких женских плеч, не привыкших к такой ответственности. Я не прискакал к ней, ликуя, на резвом коне, как в свое время к принцессе Арагонской после взятия Турне. Вместо того чтобы пафосно бросить к ногам Кейт ключи от Булони, я просто показал их ей.

– Мы осадили и доблестно взяли крепость. Но предатели разрушили наши планы…

– Карл повел себя недостойно, – произнесла она, выражаясь в своей обычной мягкой манере. – Я узнала об этом незадолго до вашего прибытия.

С этими словами моя тактичная жена вручила мне пергамент, испещренный французскими печатями.

Франциск изъявил желание послать ко мне посольство для ведения переговоров о мире.

– Вернее, чтобы обсудить условия возвращения Булони, – презрительно бросил я. – На это я ни за что не соглашусь.

– Разумеется. Зато в переговорах вы выиграете время.