Генштаб без тайн

Явно антиабхазскую позицию к концу 1995 года стал занимать наш МИД: не без его ведома был запрещен выход в море из порта Сухуми абхазских судов, а с 5 января 1996 года порт вообще закрыли для входа и выхода всех иностранных кораблей. Наш МИД добился того, чтобы абхазские паспорта не признавались пограничными и таможенными службами России, в связи с чем граждане республики были лишены возможности выехать за границу с территории собственной республики.

Темные тучи, идущие не только со стороны Тбилиси, но и со стороны Москвы, все плотнее сбивались над Сухуми. Шеварднадзе выступил с требованием придать полицейские функции российскому миротворческому контингенту в районе конфликта. Ардзинба тут же обратился в ООН с требованием игнорировать такие призывы. Грузины все сильнее подталкивали наши миротворческие силы в Кодорском ущелье к тому, чтобы они оказывали давление на абхазов.

Командующий миротворческими силами генерал Василий Якушев заявил, что его задача — соблюдение нейтралитета по отношению к конфликтующим сторонам. Тогда член грузинского комитета по правам человека Сандро Кавсадзе прислал к нам в Минобороны письмо на имя Грачева с выражением протеста по поводу позиции Якушева: намечалась еще одна жертва внутригрузинских разборок.

В начале 20-х чисел января 1996 года в Москве состоялось очередное заседание глав государств СНГ. На нем была принята концепция предотвращения конфликтов на территории Содружества. Там же был принят и весьма странный документ, предусматривающий коллективные санкции против Абхазии (его не подписала только Белоруссия, которая категорически отказалась посылать своих солдат в чужие страны для погашения «разборок»).

Таким образом, к негласным экономическим и политическим санкциям Москвы против Абхазии подключалась уже целая компания эсэнгэшников. Это был уже, судя по всему, второй этап тайного грузино-российского плана усмирения Абхазии.

Шеварднадзе не удалось протолкнуть идею придания миротворческим силам в районе конфликта полицейских функций или отмены миротворческого мандата вообще. Мандат нашим миротворцам был продлен до 19 апреля, причем в течение месяца Россия и Грузия должны были согласовать содержание мандата и представить его на утверждение главам стран СНГ.

Я зверел, слыша бесконечные жалобы наших генштабовских офицеров, курировавших миротворцев в зоне грузино-абхазской границы. Они называли себя «заложниками глупости» и говорили, что уже задыхаются под завалами новых проблем. Их работа чем-то напоминала мне солдата, который в одном из генштабовских подъездов в слякотную пору с унылым сознанием полной бесполезности своего труда протирал шваброй гранитный пол — его тут же загаживали сотни ног.

Наверное, все мы чем-то похожи теперь на того солдатика: таскать — не перетаскать.

Я с ужасом думал, какую гигантскую работку своей армии в ближнем зарубежье подкинул Верховный Главнокомандующий. Она очень похожа на попытку загасить пожар чайной ложкой воды.

Но нам приказывали, и мы с энтузиазмом занимались очередной глупостью.

На подготовку нового миротворческого мандата давалось меньше месяца. Проект этого документа должен был рассылаться в столицы республик на рассмотрение. Там, естественно, будут свои поправки, причем, не исключается, кардинально меняющие принципы документа. Все это надо свести «в кучу», выработать оптимальный вариант и снова послать на рассмотрение. Опять замечания. Опять мучительный поиск консенсуса. Естественно, что Абхазия не будет сидеть и ждать решения своей судьбы, которая отдана кому-то «на утверждение». Она будет готовиться к худшему…

Наши генштабовские офицеры, наезжавшие в МИД по служебным делам, вовзращались оттуда хмурые и злые: «Множество умных лиц и ни одной умной мысли».

Становилось ясно, что наш МИД явно химичит, стремясь снять персональную ответственность Москвы за урегулирование грузино-абхазского конфликта и спрятаться за спину «коллективного решения» глав государств СНГ. Такой ход Ардзинба моментально раскусил и прислал в Кремль и МИД соответствующее заявление. Замаячила перспектива еще одного провала российской внешней политики в ближнем зарубежье.

Куратор урегулирования грузино-абхазского конфликта замминистра иностранных дел Борис Пастухов, вероятно, понимал, что его новый шеф Примаков, будет недоволен. И тогда Пастухов выступил с резким заявлением: «Россия может отказаться от посредничества в урегулировании грузино-абхазского конфликта, если в этом процессе не будет никаких подвижек». По его словам, «если игнорируются усилия России, если по отношению к посреднику проявляется неуважение, то мы готовы сложить с себя эту миссию и вывести миротворческие силы из региона. Если мы почувствуем, что принципиальная позиция сменилась политическим капризом, то у нас хватит гордости для того, чтобы не потакать такого рода вещам».

Наш МИД тоже «копошился под развалинами».

Когда я показал текст заявления Пастухова полковнику Валерию Атамасю, курировавшему в Главном оперативном управлении Генштаба наших миротворцев, он угрюмо сказал: