Генштаб без тайн. Книга вторая

Наша партийная совесть все-таки одолела неукротимое желание всласть потрахаться и пополнить славную летопись сексуальных побед (о чем, признаюсь вам по большому секрету, нельзя вспоминать без глубокого прискорбия).

Выйдя из дома, мы сразу заметили «уазик» начальника политотдела дивизии полковника Зибарева. Он уже шел нам навстречу. Мы еле успели по старой журналистской привычке откусить по куску бумаги из своих блокнотов, чтобы сбить алкогольный запах.

И хотя начпо наверняка усек нашу нетрезвость, материал в журнале все-таки появился. Комдив и начальник политотдела были смещены с должностей.

Пресса нередко играла роль разоблачителя армейских мздоимцев и казнокрадов. Группа офицеров штаба Дальневосточного военного округа обратилась в свою газету с жалобой на зарвавшегося генерала-тыловика. Он изъял новенький холодильник в офицерском общежитии, а на его место поставил сломанный домашний такой же марки. Корреспондент газеты подполковник Аркадий Врабий рискнул написать об этом заметку. Генерал подал на него в суд за клевету. А главный редактор полковник Виктор Грушецкий был вызван к командующему генералу Петрову на ковер и получил нагоняй. На карту была поставлена честь журналиста и газеты.

Врабий нашел оригинальный способ доказать правоту: выждав, когда генерал уедет в командировку, он переоделся в гражданку «под мастера по ремонту холодильников», взял потрепанный портфельчик с инструментом, явился в дом, где жил «герой», и пошел по квартирам якобы как сотрудник мастерской гарантийного ремонта холодильников. Ему удалось таким образом попасть и в заветную квартиру, где он битый час возился с холодильником, в котором ни черта не смыслил. Но главное было сделано — переписан номер холодильника.

И хотя до разбирательств в суде дело не дошло, новенький холодильник вскоре перекочевал на свое прежнее место в офицерском общежитии…

Довольно часто жалобы военнослужащих и членов их семей в центральные московские газеты приносили зримые положительные результаты, и это еще больше поднимало авторитет этих изданий в глазах войскового и флотского люда.

А сегодня даже самая популярная и тиражная газета может написать сенсационный критический материал о том, как генштабовская мафия построила себе «левый» дом и загнала его с выгодой для себя «новым русским», как МО тайком прокручивает в коммерческих банках миллионы бюджетных долларов — и абсолютно ничего после этого не произойдет (об этом можно судить по материалу «Комсомолки» о доме на Флотской, возведенном под «крышей» Генштаба с ведома столичных властей якобы для офицеров-«чеченцев», хотя ни одному из них в нем не досталось и метра).

Президент наш любит часто кичиться тем, что одно из великих завоеваний демократии — свобода слова. Да, слово без партийного или цензорского намордника — сегодня реальность. Однако реальность и то, что критическое слово стало холостым. Пресса перестала быть инструментом созидания нового государства, новой армии. Пресса сегодня — полигон заказного компромата, сведения счетов между олигархами, мафиями и политическими интриганами, клоака сплетен, цирк развлекательной критики.

В зеркале прессы мы часто видим жизнь не такой, какая она есть, а такой, какой хотят ее видеть серые кардиналы, финансовые магнаты, заказчики политических «убийств» или жаждущие популярности мутные личности.

И даже после того как Ельцин издал указ, обязывающий госорганы в строго обозначенный срок реагировать на выступления прессы, на документ этот почти никто не обращает внимания (в том числе в МО и ГШ). Возможно, если примут новый соответствующий закон, что-то изменится. Вот появился в «Московском комсомольце» материал о том, что дочка Верховного Главнокомандующего на сомнительного происхождения средства приобрела за границей огромный дворец. И что? А ничего. Но ведь папенька самолично обязывает госчиновников реагировать. Советник президента — тоже госчиновник — на папенькин указ тоже, вероятно, начхал. На черта, спрашивается, нам такая свобода слова?

Уже долгое время по вагонам метро ходят безногие мужчины в камуфляжной форме и на костылях. Они жалостливо просят:

— Люди добрые, подайте инвалиду Афганистана на протез!

Однажды я разговаривал с одним из них. Оказалось, что он шесть лет после ранения в Афгане болел. Ногу ампутировали в 1989 году. Я спросил его, писал ли он о своей беде в какую-нибудь газету. Он посмотрел на меня, как на придурка, и сказал:

— Я шесть лет туда писал. Эффект такой же, как пукать в воду…

Военный обозреватель газеты «Московские новости» Александр Жилин опубликовал сенсационный материал о подпольной мафии, которая в корыстных целях использует инвалидов афганской войны. И что? Власть безмолвствовала.