Генштаб без тайн. Книга вторая

Кокошин был очень ловким политическим игроком, и приходится только удивляться, как такой изощренный «мастер маневра», обладающий тонким дипломатическим нюхом и умеющий подыгрывать Кремлю (слишком смело и опрометчиво прозванный Ельциным «героем нашего времени»)., осенью 1998 года вылетел с высокого кресла секретаря Совета безопасности. Говорят, из-за того, что вместе с Ястржембским раньше времени попытался делать ставки уже на новую «политическую лошадь». Наверное, то был единственный случай, когда Андрей Афанасьевич сделал слишком опрометчивое движение.

Кокошин, на мой взгляд, обладает уникальным умением извлекать выгоды из поражений и восстанавливать свое пошатнувшееся положение во власти. Когда мэр Москвы Юрий Лужков объявил в конце 1998 года о создании своего движения «Отечество», уже на первых совещаниях по правую руку от него сидел Кокошин.

Он делал уже новую ставку. И во время телепередач с вожделением говорил о Лужкове — точно так же, как он делал это, когда его «патроном» был Ельцин. Другими были и выводы, которые делал Кокошин, оценивая, например, военную политику властей. Выступая в телепрограмме «Подробности» (февраль 99-го), он сказал:

— То, что с нами происходит сейчас, это, конечно, сильный удар по состоянию Вооруженных сил.

Время меняет героев…

Бывший

…начальник Генерального штаба — первый заместитель министра обороны генерал армии Михаил Колесников. Он, как и Кокошин, тоже был искусным политическим игроком, избегал критических оценок политики властей в военной области (о нем в Генштабе говорили, что «Михаил Петрович способен удерживаться на плаву при всех режимах»). Но иногда и его «прорывало». Самым острым, пожалуй, было его публичное высказывание о том, что «при таком отношении властей к комплектованию Вооруженных сил Россия вскоре может остаться без армии».

В апреле 1995 года, комментируя по телевидению принятые парламентом поправки к одному из военных законов о порядке призыва в армию, Колесников саркастически назвал его «Законом о всеобщей воинской отсрочке».

Продолжительное время наблюдая за Михаилом Петровичем, как говорится, с близкого расстояния, я замечал: жизнь порою заставляла его говорить и делать то, что противоречило логике личных убеждений. Пожалуй, главную роль играло здесь то, что НГШ был вынужден по некоторым ключевым военным вопросам занимать позицию с учетом политической конъюнктуры. У многих генералов и офицеров Генштаба вызывало недоумение, например, то, что Михаил Петрович явно подыгрывал политическим верхам, когда оттуда прозвучала команда проталкивать ратификацию Договора СНВ-2, хотя большинство спецов ГШ считало, что этот документ несправедлив для России и требует серьезных коррективов.

В конце концов, он и стал жертвой такой «двухслойной» морали…

Когда после назначения Родионова министром обороны Колесников был внезапно смещен с поста, многие на Арбате и в войсках были поражены, зная о том, что Михаил Петрович устраивал и Кремль, и правительство. Но даже не вспыхнувший громкий скандал с «армян-гейтом» (в котором фигурировала и фамилия начальника Генштаба) сыграл, на мой взгляд, тут решающую роль. Родионов и Колесников были слишком разными людьми, чтобы сработаться. Оппозиционные настроения Родионова были известны еще до его назначения. Колесников же долгое время, мне кажется, играл роль лояльного Кремлю человека (даже тогда, когда это перечило его профессиональным убеждениям). Новый министр знал это…

Бывший

…заместитель министра обороны РФ генерал-полковник Борис Громов. Многим офицерам центрального аппарата МО и ГШ импонировали его смелость и здравомыслие. С момента назначения на пост замминистра в 1992 году Громов не скрывал своего негативного отношения к грубым просчетам власти и руководства МО в сфере военной политики. Борис Всеволодович — один из немногих высших генералов Российской армии, которые в этом отношении придерживались последовательной и принципиальной позиции. Он высказывал свое отрицательное отношение к подходам Кремля и МИДа к решению проблемы расширения НАТО, военной реформы.

Когда, например, в 1993 году прорабатывались военный раздел Конституции РФ и Основные положения новой военной доктрины, Громов на коллегии МО заявил, что он категорически против тезиса, разрешающего президенту использовать армию внутри страны.

Такая позиция человека, занимавшего в то время один из ключевых постов в Минобороны, вызывала негодование у тех идеологов Конституции и военной доктрины, которые явно стремились придать армии несвойственные ей жандармские функции. Зачем это делалось — показали октябрьские события 1993 года.