Гены-убийцы

Первой было заставить себя встать поутру. Галлахан заказал двойной виски. К черту пиво! Он взглянул на часы. Как опаздывает эта репортерша из «Таймс»! Бармен подал ему стакан, и Галлахан уже поднял его, когда на его руку легла чужая рука. Это была Пам Весткотт, похудевшая после их последней встречи фунтов на двадцать. Подкралась она к нему не иначе, как тайком, потому что обычно Пам Весткотт оповещала о своем приближении весь квартал, топая здоровенными, как телеграфные столбы, ножищами.

— Привет, Пам, — сказал Галлахан. — Ты похудела и помолодела сразу на двадцать лет. Отлично выглядишь!

— Морщины вокруг глаз диетой не вытравишь, Джим.

— Сухой мартини со льдом, — распорядился Галлахан, имея в виду газетчицу.

Пам Весткотт предпочитала всему остальному мартини и картофельные чипсы. Обед без четырех порций выпивки был для нее не обед. Галлахан слышал от многих, что Пат Весткотт — алкоголичка, но так много ест, что избыточный вес прикончит ее скорее, чем спиртное уничтожит ее печень. В сорок лет она выглядела на все пятьдесят. Однако сегодня вечером ей можно было дать не больше тридцати. Двигалась она с нарочитой медлительностью, явно обретя уверенность в себе. Вокруг глаз у нее не было ни одной морщинки.

— Мне ничего не надо, Джим, благодарю.

— Бери мартини, — сказал Галлахан. — Как насчет пары пакетиков картофельных чипсов?

— Нет, спасибо.

— Ну, ты и впрямь на диете!

— Типа того. Высокобелковой.

— О'кей, тогда как насчет гамбургера?

Пам Весткотт поманила бармена.

— Четыре штуки. Непрожаренные. И побольше соку.

— Леди имеет в ввиду кровь?

— Да, и побольше.

Галлахан снова поднял стакан. Однако ее хватка стала еще сильнее.

— Брось, — сказала она. — Не пей.

— Ты что, завязала, Пам?

— Я теперь вообще другой человек. Не пей.

— А мне хочется! Мне это просто необходимо. Хочу — и выпью, — уперся Галлахан.

— Ну и дурак.

— Слушай, тебе нужна обещанная история? Да или нет?

— Да, но не только.

— О'кей, — сказал Галлахан. — Вот мои условия: я тебе все выкладываю. А ты отдаешь историю какому-нибудь коллеге, чтобы после опубликования у меня не было неприятностей: с этим-то репортером я не говорил! Только на таких условиях.

— А у меня для тебя есть кое-что получше, Джимми.

— Только если это не противоречит моему намерению выпить.

— Как раз противоречит, — сказала Пам Весткотт.

— Ты что, баптисткой заделалась?

— Галлахан, ты знаешь, что я хороший репортер. Забудь о моей смазливой внешности.

Галлахану стоило труда не улыбнуться. Пам Весткотт никак нельзя было назвать смазливой. Во всяком случае, до самого последнего времени.

— Я хочу тебе кое-что показать. Приходи сегодня вечером ко мне домой.

Только освободи организм от спиртного. Я преподнесу тебе кое-что такое, за что ты будешь меня вечно благодарить.

— Пам, я женат.

— Боже! Брось, Джим.

— У меня депрессия. Мне нужно выпить, Пам.

— Повремени четыре часа.

— Я устал, Пам. У меня нет четырех часов.

— Сколько ты уже успел выпить?

— Две порции виски. И одну пива.

— Ладно, два с половиной часа. И ты получишь величайшее дело за всю жизнь. Ты уйдешь на пенсию с такими льготами, каких никогда не заработаешь, вручая повестки.

Ему отчаянно хотелось выпить, но он сказал себе: раз репортерше так хочется, чтобы он не пил, и раз она так много обещает, то почему бы не послушаться?

Бармен грохнул о прилавок тарелкой с четырьмя гамбургерами. На звук повернулось несколько голов. Бармен вылил на гамбургеры целую пластмассовую бутылочку красной телячьей крови. Число любопытных увеличилось.

Пам Весткотт с улыбкой оглядела бледные физиономии пьянчуг и осторожно подняла тарелку, стараясь не пролить кровь. Потом репортер бостонской «Таймс» наклонила тарелку, выпила кровь и несколькими богатырскими укусами расправилась с гамбургерами, после чего дочиста вылизала тарелку.

Пьяный в конце стойки спросил, не желает ли она повторить эту же процедуру с тем мясцом, которое он имеет ей предложить. Раздались смешки те самые смешки, которые издают люди, которые чего-то не понимают, но не готовы в этом сознаться. Кроме того, над шутками на половую тему положено смеяться, иначе мужчину сочтут женоподобным.

Пам Весткотт жила неподалеку от Бикон-Хилл. Она предупредила Галлахана, что не сможет поделиться с ним своим открытием, пока из него не выветрится алкоголь.

Не даст ли она ему чего-нибудь пожевать? Скажем, картофельных чипсов. Однако у нее в доме ничего съестного не оказалось.

— Чтобы у тебя — и не было картофельных чипсов?

— Они мне больше не нравятся.

— Не могу в это поверить.

— Придется поверить, Галлахан. Я покажу тебе кое-что посущественнее картофельных чипсов.

— Тебе что, неинтересно узнать про хромосомные убийства? Я приготовил для тебя лакомые сведения. Мы отдаем город на растерзание людоеду. Приказ сматывать удочки пришел сегодня, когда в двух противоположных концах города погибли еще двое. Причем почти в одно и то же время. Эта тварь перемещается с невероятной скоростью.

— Ты все увидишь, — сказала Пам.

Когда истекли оговоренные два с половиной часа, она предложила ему какое-то питье. Галлахану захотелось узнать, чем его угощают.